Они родились и росли в разных местах. Пётр Самохин - сын рабочего Апрелевского завода граммофонных пластинок, что под Москвой, а Владимир Саломатин - из крестьян Ухоловского района Рязанщины. Как и все мальчишки послереволюционных лет, они учились в школе, были свидетелями больших перемен, происходивших в стране, помогали, чем могли, в строительстве нашей жизни. Встретились они и познакомились в фабрично - заводском училище в Москве. После окончания училища оба слесарили на заводе, стали комсомольцами. Перед ними были открыты все дороги в жизнь, выбирай любую...

Они выбрали авиацию. На ней скрестились их мечты. Оба окончили аэроклуб, потом вместе учились в школе военных лётчиков. В 1939 году после окончания лётной школы были направлены под Ленинград, в 65-й штурмовой авиационный полк.

Молодые, энергичные и настойчивые лётчики быстро входили в строй. А командир полка В. И. Белоусов день ото дня повышал требования к боевой подготовке лётчиков.

- Каждый вылет должен быть лучше предыдущего, - говорил он. - Ни одной минуты в воздухе без отработки необходимых элементов полёта и боевого применения. Последовательно и упорно продвигаться от простого к более сложному, от одного этапа освоения лётного мастерства к другому. Шлифуйте до блеска свои индивидуальные качества штурмовика и истребителя. Дерзайте !   Маневр, скорость, меткий огонь !   Из этих компонентов складывается мастерство военного лётчика, без которого нельзя победить врага в современной войне.

- И помните, - добавлял комиссар Кузьмин, - в воздухе пахнет пороховым дымом, и нам не миновать схватки с мировым империализмом, а его главная ударная сила - германский фашизм...

- Совместная работа, общие интересы, одна шеренга в строю - всё это породнило нас, и стали мы как братья, - вспоминает Владимир Ильич Саломатин. - Жили, радовались каждому дню. Шло время - мужали, закалялись, росли как лётчики. К полётам готовились вместе, дотошно проверяли друг друга. После полётов обсуждали свои успехи, промахи и ошибки. Спорили. Часами просиживали над картой района полётов, заучивали на память наиболее характерные ориентиры. "Гоняли" друг друга по мотору, вооружению, электро- и радиооборудованию самолёта И-153 "Чайка", который был на вооружении нашего полка...

В 1941 году Саломатин и Самохин стали командирами звеньев. Забот у них прибавилось. Они по-прежнему много летали на полигон, но теперь уже каждый со своим звеном. Настойчиво отрабатывали различные упражнения по бомбометанию и стрельбе по конусу, проводили учебные воздушные бои, осваивали тактику действий штурмовиков над полем боя, при отражении вражеских истребителей или попадании штурмовиков в зону заградительного зенитного огня противника. В боевой подготовке хорошим подспорьем был накопленный ими опыт военных действий во время Советско - Финляндской войны.

Наступило лето 1941 года. Напряжённая боевая учеба не прерывалась ни на один день. И вдруг в воскресенье, 22 июня, на рассвете неожиданно раздался сигнал боевой тревоги.

- Война !   Войска фашистской Германии сегодня на рассвете атаковали нашу западную границу на всём её протяжении, - сообщил на построении полка Владимир Игнатьевич Белоусов. - Фашистская авиация бомбит наши города, пытается прорваться к Ленинграду.

- Никогда не забыть этих слов командира полка, - вспоминает Саломатин. - Тогда, поднятые по тревоге, мы стояли в сомкнутом строю и каждый говорил себе: "Мы готовы в бой !"

И бои не заставили себя ждать. С первых дней лётчики 65-го штурмового авиаполка по нескольку раз в сутки вылетали на боевые задания. Они штурмовали колонны автомашин и танков, артиллерийские батареи и живую силу противника, пытавшегося прорвать наши оборонительные позиции и развернуть наступление на Ленинград. Почти ежедневно во главе своих звеньев вылетали на боевые задания Саломатин и Самохин. Они похудели, почти валились с ног, но никакая усталость не останавливала их. Снова и снова поднимали они свои самолёты в небо, громили боевую технику врага, уничтожали его живую силу.

В документах той поры о Петре Самохине говорилось:

"Отлично владеет лётным делом. Смело и отважно проводит групповые и одиночные штурмовки позиций врага и бои в воздухе".

О Владимире Саломатине:

"Дисциплинирован, требователен к себе и подчинённым. В бою решителен, инициативен и настойчив".

Шёл сентябрь 1941 года. Однажды вечером командир полка пригласил в штабную землянку Самохина и Саломатина, спросил:

- К вылету готовы ?

- Как всегда, товарищ майор, - ответили друзья.

- Отлично. Задание важное и сложное. В районе Лодейного Поля враг, навел понтонный мост. Его надо уничтожить. Разведка сообщает, что переправа хорошо прикрыта зенитной артиллерией - будьте внимательны. Вылет на рассвете.

Саломатин и Самохин весь вечер внимательно изучали карту района переправы с нанесёнными на нее данными разведки, продумывали маршрут полёта и подхода к переправе. В районе наведённого на реке Свири понтонного моста на карте были обозначены 2 зенитные артиллерийские батареи и несколько крупнокалиберных пулемётов. Из данных разведки было также известно, что в дневное время над переправой поочередно парами барражируют "Мессершмитты".

- Крепкий орешек, - сказал Самохин.

- Что и говорить, - согласился Саломатин.

Маршрут полёта выбрали над лесами и озёрами, договорились о порядке действий над переправой.

Техники и механики тем временем подготовили самолёты. Они подвесили под крылья каждой "Чайки" по 2 х 50-кг бомбы "ФАБ-50" и по 4 реактивных снаряда "РС-82". "Подарок Гитлеру !" - написали на них мелом оружейники.

Прочитав эти надписи, Владимир Саломатин, прищурив карие глаза, улыбнулся и сказал:

- Утречком пораньше постараемся преподнести эти подарочки непрошеным гостям...

Ещё до восхода солнца, оставляя тёмные тропки на траве, побелевшей от выпавшей за ночь росы, одна за другой уходили в зоревое небо тяжело нагружённые "чайки". Набрав необходимую высоту и построившись клином, 2 звена штурмовиков, ведомые Саломатиным, взяли курс на северо - запад и скрылись за горизонтом.

В целях маскировки группа летела на небольшой высоте. Под крыльями "Чаек" мелькали островерхие макушки елей, стылая синь озёр, просеки и охотничьи домишки. Впереди по курсу заблестела извилистая речушка, а за ней вскоре показался и старинный посёлок Лодейное Поле. А там, за железнодорожной станцией и шоссейной дорогой, где-то понтонный мост на реке Свири - конечный пункт их маршрута.

Группа летела спокойно. Вражеских истребителей не было: видно, спали ещё немецкие лётчики. Молчала и земля, не щетинилась зенитным огнём.

Самолёты на малой высоте неслись к цели, маневрируя по извилистому фарватеру реки.

- Вижу цель, - первым заметил понтонный мост Самохин и доложил об этому ведущему.

Впереди, чуть левее курса, за изгибом реки Саломатин увидел понтонную переправу. Сплошной колонной двигались по ней танки, автомашины, солдаты.

- За мной, в атаку ! - скомандовал по радио ведущий и стал быстро набирать высоту.

Самохин и все ведомые, не отрываясь, следовали за ведущим. Набрав необходимую для атаки высоту, штурмовики устремились к цели. Зенитки открыли яростный огонь по атакующим штурмовикам. Трассирующие снаряды и пули потянулись пунктирными строчками к "Чайкам", но те упорно продолжали идти вперёд. Владимир Саломатин ударил по первым понтонам реактивными снарядами, потом одну за другой сбросил бомбы...

Замыкающим в атакующей группе "Чаек" шёл Самохин. В его задачу входило зафиксировать результаты штурмового удара по мосту. Когда он проходил над переправой, было хорошо видно, как сброшенные ими бомбы и реактивные снаряды рвали на части мост, разносили в куски понтоны, сметая в воду танки, автомашины, повозки, вражеских солдат, заволакивая дымом прибрежные кусты и разбитую переправу.

- Переправе крышка !   Раздолбали, - доложил Самохин ведущему по радио и дружески добавил: - Молодец, Володя !   Здорово вывел на цель. Вовремя подоспели наши подарочки !

- Всем разворот на 180 градусов ! - скомандовал Самохин. - Атакуем зенитки.

"Чайки" вновь взмыли вверх, развернулись и сразу же пошли в атаку на зенитные батареи и пулемётные точки. Они пикировали на них, обрушивая шквал пулемётного огня почти трёх десятков пулемётов, которых было на каждой "Чайке" по 4 штуки.

Зенитный огонь прекратился. Теперь можно было уходить домой.

Группа в полном составе вернулась на свой аэродром. Саломатин и Самохин осмотрели все самолёты. На каждом они увидели десятки пулевых и осколочных пробоин в плоскостях, фюзеляжах, хвостовых оперениях. На некоторых самолётах были повреждения.

- Пощипали-таки и они нас, - огорчённо говорил Саломатин.

- Ничего !   Залатаем... А "орешек"-то мы всё-таки разгрызли, - довольно улыбаясь проговорил Самохин.

Сентябрь 1941 года стоял на редкость тёплым и солнечным. На участке, где базировался 65-й штурмовой авиаполк, шли жестокие бои. Лётчики полка летали на штурмовку техники и войск врага, нанося ему ощутимый урон. Иногда им приходилось совершать ежедневно по 3 - 4 вылета. Особенно отличились лейтенанты Пётр Самохин и Владимир Саломатин.

Вот краткий дневник боевых действий, в которых участвовали Самохин и Саломатин:

"1 сентября 1941 года в составе 6 самолётов их группа атаковала бомбами и пулемётным огнём до 60 грузовых и 10 легковых автомашин противника, следовавших к передовой. Несмотря на сильный огонь зенитной артиллерии, группа уничтожила 15 автомашин.

2 сентября вместе с другими лётчиками полка Самохин и Саломатин штурмовали автомашины и прислугу зенитной артиллерии. Батарея и 4 машины выведены из строя.

19 сентября шестёрка "Чаек" под командованием Саломатина уничтожила войсковой штаб противника в районе севернее Киндасова, что было подтверждено сводкой штаба 7-й армии. В этот же день восьмёрка "Чаек", ведомая Петром Самохиным, успешно атаковала колонну автомашин, следовавшую от Меркальды на Петрозаводск, и уничтожила 8 автомашин, 3 из которых сгорели".

...Это было 26 сентября. Вечерело. Владимир Саломатин и Пётр Самохин с наслаждением растянулись на траве и потихоньку напевали. В это время по стоянке разнесся голос дежурного:

- Саломатин и Самохин, к командиру эскадрильи. Срочно !

Лётчики поднялись, быстро привели в порядок одежду и побежали на КП, приказав техникам готовить самолёты группы к боевому вылету.

- Получено срочное задание, - сказал комэск капитан Митрофан Петрович Краснолуцкий, разворачивая перед ними полётную карту. - Где-то здесь, вот на этой просёлочной дороге воздушной разведкой замечена большая колонна автомашин. Она движется от станции Мегрега, что южнее Олонца, по направлению на Лодейное Поле - Заостровье. Её надо проштурмовать и если и не остановить, то хотя бы задержать. Вылетайте немедленно. Я бывал в том районе. Зениток там понатыкано на каждом километре. Будьте внимательны и осторожны.

Пятёрка "Чаек" ушла в воздух без задержки и, набрав высоту, словно растаяла в лучах заходящего солнца.

"Что-то сулит им этот поздний вылет ?   Всем ли удастся вернуться домой ?" - думали техники, проводив взглядами удалявшиеся "Чайки".

Набрав высоту около 100 метров, Саломатин уверенно вёл товарищей по намеченному маршруту. Вдали показалась линия фронта, проходившая по берегам Свири, заблестела зеркальная гладь Ладожского озера, внизу проносились небольшие плешины полей, окружённые частоколом, берёзовые и осиновые рощицы, луговины между ними, редкие хутора.

Углубившись на территорию противника и отыскав указанную на карте просёлочную дорогу, лётчики стали искать автоколонну, прикинув по времени, где она должна примерно находиться спустя четверть часа - час с того времени, когда её засекли воздушные разведчики.

Прошло несколько минут. Колонны не было. "Может быть, свернула где - нибудь в лесную чащу ?" - думал Саломатин, пристально осматривая панораму раскинувшейся внизу местности, и вдруг увидел её за крутым поворотом дороги, прикрытым высоткой. Колонна растянулась на несколько сот метров. В середине катил штабной автобус.

- Вижу за поворотом автоколонну, - сообщил Саломатин ведомым и скомандовал: - Атакуем на встречном курсе !

Обойдя колонну стороной, Саломатин вывел группу на встречный курс и пошёл в атаку. Пикируя, он сначала обстрелял реактивными снарядами голову колонны, а потом хвост. Попадания были точными, и колонна застопорилась. В это время по ней ударили ведомые Саломатина. На дороге там и здесь запылали автомашины. Выйдя из атаки и развернувшись, штурмовики следом за ведущим повторили атаку. Во время 3-го захода штурмовики ударили по сгрудившимся автомашинам из пулемётов. Пётр Самохин видел, как автомашины шарахались в стороны, сталкивались, горели, падали под откос, поднимая столбы дыма и пыли...

А Владимир Саломатин после второй атаки искал автобус. Тот же словно сквозь землю провалился. "Куда он скрылся ? - досадовал ведущий. - В лес, что ли, рванул ?"   Снова и снова зорким и цепким взглядом осматривал он укромные местечки близ дороги и наконец нашел: автобус искусно замаскировался за высокой разлапистой елью.

- Ага, вот ты где ! - обрадовался Саломатин. - Теперь не уйдёшь !

Он сделал крутой разворот и сразу пошёл в атаку. Секунда, другая. Вот автобус чётко вписался в прицел, и Владимир нажал на кнопку бомбосбрасывателя. Выйдя из атаки и развернувшись, Саломатин увидел вывернутую с корнем ель и дымящиеся воронки, а поодаль - догоравшую штабную машину.

- Командир, колонну мы раздолбали !   Автобус горит в лесу, - доложил Пётр Самохин.

- Всем сбор. Уходим домой, - скомандовал Саломатин и в ту же секунду услышал встревоженный голос Самохина:

- Володя, я ранен. Машина повреждена.

- Долететь сможешь ? - спросил Владимир друга.

- Постараюсь...

- Держись, Петро ! - подбодрил его Саломатин.

Пётр Самохин, превозмогая боль и слабость от потери крови, довёл повреждённый самолёт до своего аэродрома и сумел посадить. Силы оставили его, когда самолёт остановился. Подбежавшие к самолёту товарищи увидели, что Самохин без сознания. Они поспешили открыть кабину и вытащить из неё раненого лётчика.

- Мы были восхищены мужеством Петра Самохина, - вспоминает Саломатин. - В невероятно тяжёлых условиях полёта мой раненый друг сберёг боевую машину. Командир полка майор Белоусов, отправив Самохина в санчасть, осмотрел самолёт и сказал: "Хороший запас прочности !"

- "Запас прочности и лётчика и самолёта", - добавил комиссар полка Кузьмин. "Конечно, в первую очередь - лётчика, - согласился Белоусов. - Был случай в первые дни войны. На наш аэродром однажды неожиданно сел немецкий самолёт. Сначала мы думали, что вражеский лётчик либо заблудился, либо решил добровольно перелететь к нам и сдаться в плен. Но случилось нечто совсем иное. Оказалось, что осколками нашего зенитного снаряда фашистский пилот был ранен в руку, а мотор его самолёта повреждён. Гитлеровец испугался, что потеряет сознание и разобьётся. Увидев наш аэродром, он, не задумываясь, произвёл на него посадку и первое, что сделал, стал звать на помощь доктора. Словом, слабоват был запас прочности у фашиста". Я запомнил на всю жизнь эти слова и рассказанный командиром случай. У Петра Самохина действительно был хороший запас прочности. Всего месяц пролежал он в госпитале. Вернулся в полк и вновь сел в кабину "Чайки".

7 ноября 1941 года Саломатин и Самохин вылетели на "свободную охоту". Стояла пасмурная, унылая погода. Небо было почти сплошь затянуто низкими клочковатыми облаками. В районе населённого пункта Вача лётчики обнаружили 4 автомашины, ехавшие по дороге. Произведя 2 атаки, Саломатин и Самохин уничтожили их. Потом полетали ещё немного, но подходящей цели больше не встретили и решили возвратиться на свою базу.

- Когда мы пролетали над Кировской железной дорогой, в районе перегона Сегежа - Медвежьегорск нас внезапно атаковала пятёрка "Хауков", - рассказывает Саломатин. - К счастью, от первой их атаки нам удалось увернуться. А через несколько секунд мы уже сами атаковали вражеские истребители. От мощных залпов наших реактивных снарядов одна пара "Хауков" буквально шарахнулась в сторону и с резким набором высоты скрылась из глаз. "Видел, Петро ?   Не понравились им наши "гостинцы"", - сказал я по радио Самохину. Он что-то мне ответил, но я уже его не слышал, потому что в это время увидел, как в хвост "Чайки" Самохина заходит "Хаук" из оставшейся поблизости тройки. "Петя, Петя !   У тебя в хвосте "Хаук". Уходи !" - во весь голос закричал я ему и, развернувшись, пошёл наперерез фашисту. Не успел он, не догнал "Чайку": попала его застеклённая кабина в мой прицел, и врезал я по ней длинной очередью из всех пулемётов. "Хаук" дёрнулся, рванул резко вверх, а потом рухнул вниз и через несколько секунд, пробив тонкий ещё ледок озера, скрылся в воде. После этого боевого вылета Пётр крепко обнял меня и сказал: "Спасибо, друг. Спас ты меня". А я шутя ответил: "Стараюсь. Берегу тебя". Но вот не уберёг я Петю Самохина. Не уберёг...

Это было 17 декабря 1941 года. В землянку вошёл командир эскадрильи капитан М. П. Краснолуцкий и сказал:

- Самохин, готовьтесь звеном к вылету. Погода улучшилась. Будете прикрывать "железку" от Сегежи до Пиндуши. Вылет по готовности.

- Семенихин, Борисов, Сердюченко !   На вылет ! - дал команду Самохин лётчикам своего звена, взял шлемофон и направился к двери. Лётчики поспешили за ним.

Через несколько минут четвёрка Самохина улетела и, прибыв в район указанных станций, стала барражировать там на высоте 1000 метров. Не прошло и 10 минут, как Самохин заметил метров на 500 выше большую группу финских истребителей - 11 "Брустеров". Подумал: "Многовато... А что делать ?   Не удирать же ?!"

- Всем внимание ! - обратился он по радио к своим ведомым. - Выше нас метров на 500 большая группа "Брустеров". Приготовиться к бою !

Самохин был уверен в своих товарищах. Он знал, что никто бы из них не принял иного решения и что, если им придётся схватиться с вражескими истребителями, они будут драться до последнего. Тем временем "Брустеры", разбившись на 3 группы, начали атаку. Пятёрка атаковала Петра Самохина и Дмитрия Семенихина, а четвёрка - Павла Борисова и Николая Сердюченко. Пара "Брустеров" осталась в резерве и маневрировала на высоте.

Огрызнувшись пулемётным огнём, "Чайки" отразили первую атаку и по команде ведущего образовали в воздухе оборонительный круг. "Брустеры" заходили, заметались вокруг огненной карусели "Чаек", не рискуя приблизиться к ней. Они пробовали разбить "круг", бросались на него с разных сторон группами и поодиночке. Но не тут-то было: "круг" не поддавался. В одно из мгновений Самохин увидел впереди себя распластавшиеся крылья "Брустера", моментально чуть довернул свою "Чайку" и тут же нажал на гашетки. Пулемётный залп достал "Брустер". Тот заложил глубокий вираж влево, стал уходить, покачиваясь с крыла на крыло.

- Дмитрий, добивай его ! - скомандовал Самохин своему ведомому.

Семенихин не заставил себя ждать. Он догнал подбитый "Брустер", дал по нему мощный залп из всех пулемётов и тут же возвратился в круг. "Брустер" задымил и стал резко снижаться. Через секунду - другую от него отделилась чёрная точка, потом раскрылся белый купол парашюта...

Воздушная карусель продолжалась. Один из "Брустеров", видимо ведущий, атаковал самолёт Самохина, но промазал, зато 2 реактивных снаряда, выпущенных Семенихиным по "Брустеру", догнали фашиста.

- Готов ! - обрадованно закричал Дмитрий, наблюдая, как падает, разваливаясь на части, охваченный пламенем "Брустер". В то же мгновение Семенихин услышал голос Самохина:

- Дима, прикрой меня !   Иду в лобовую !

Следуя как привязанный за Самохиным, Дмитрий видел, как, стремительно приближаясь, шли лоб в лоб "Чайка" Самохина и "Брустер".

- Бей, Петя !   Бей! - не выдержав, заторопил ведущего Семенихин.

Самохин дал залп двумя реактивными снарядами и сбил "Брустер". А в это время 2 истребителя насели на Николая Сердюченко. Отбиваясь от их яростных атак, Сердюченко подбил один "Брустер", но и его машина оказалась повреждённой. У него внезапно зачихал и заглох мотор. Сердюченко вынужден был выйти из боя и произвести посадку.

В небе осталось 3 "Чайки" - Самохина, Семенихина и Борисова. Они продолжали бой с 7 вражескими истребителями, хотя под крыльями "Чаек" уже не было реактивных снарядов, а в их патронных ящиках иссякали боеприпасы. На исходе было и горючее. Самохин доложил на командный пункт полка по радио о сложившейся обстановке, попросил выслать на помощь истребителей и заверил:

- Будем драться до последнего !

Решение драться до последнего лётчики приняли совместно. В этом неравном бою они всё время старались держаться вместе, поддерживая и выручая друг друга.

- Ребята !   Не отрываться. Только все вместе ! - несколько раз напоминал Самохин своим ведомым.

А лётчики "Брустеров" своими замысловатыми маневрами стремились растащить "Чайки", чтобы расправиться с ними поодиночке. Но вот во время одного из таких маневров бок ближнего "Брустера" всего на несколько секунд оказался в прицеле Павла Борисова. Тот разом всадил в него длинную пулемётную очередь. Подбитый "Брустер", растягивая за собой хвост дыма, полетел к земле и через минуту уже догорал в лесу. Но за эту минуту и самолёт Борисова попал под огонь двух атаковавших его "Брустеров". Машину сильно затрясло, скорость резко упала, голубые струйки огня, облизывая капот мотора, поползли к кабине.

- Самолёт горит !   Выхожу из боя, - доложил он, имитируя падение.

Уйдя в сторону от карусели боя, Борисов стал бросать "Чайку" из стороны в сторону, стараясь сбить пламя. Наконец, ему это удалось, но мотор еле - еле тянул, и через несколько секунд "Чайка" Борисова, скользнув лыжами по снегу, приземлилась...

Теперь в небе остались только Самохин и Семенихин против 6 вражеских истребителей. Обе "Чайки" - с пустыми патронными ящиками и с последними граммами бензина. Производя каскады головокружительных фигур высшего пилотажа, советские лётчики имитировали атаки. Но вражеские лётчики очень скоро поняли, почему молчат пулемёты "Чаек", и стали действовать смелее, нахальнее. А тут вдруг сдал мотор у Семенихина.

- Садись, Димка !   Я прикрою, - приказал Самохин, направив свою "Чайку" наперерез "Брустерам", погнавшимся за снижающимся самолётом Семенихина. Посчитав его сбитым, "Брустеры" отвернули, но прямо на них неслась одинокая "Чайка" Самохина. Прикрывая товарища, Пётр, видимо, решил такой неожиданной "психической атакой" нарушить строй "Брустеров" и отсечь их от самолёта Семенихина. Но они сами отвернули, и Самохин проскочил мимо. "Брустеры" стали гоняться за его одинокой "Чайкой". Одна из их атак оказалась смертельной...

Так в неравном, тяжёлом воздушном бою, выручая товарища, погиб лейтенант Пётр Самохин. Его ведомые, Дмитрий Семенихин, Николай Сердюченко и Павел Борисов через несколько дней вернулись в полк.

Вот что записал в те дни в своем фронтовом дневнике боевой друг Петра Самохина старший лейтенант Владимир Саломатин:

"Петя, Петя, друг мой незабвенный !   Вот и нет тебя в живых, боевого сокола. Вот и отплясали твои ноги русского казачка, осталась недопетой песня о любви, о невесте, о семье. На траурном митинге по случаю твоей гибели я видел, как в тяжком молчании стояли командир полка Герой Советского Союза Владимир Игнатьевич Белоусов, командир эскадрильи Митрофан Петрович Краснолуцкий, твои боевые друзья Дмитрий Семенихин, Николай Сердюченко, Павел Борисов, другие лётчики. И я стоял. Смотрел на твой портрет в чёрной рамке и, отвернувшись от товарищей, скрипел зубами и плакал. Прости меня за слабость. Мы с тобой никогда не плакали, провожая друзей в последний путь. Мы клялись мстить врагу и бить его нещадно. Теперь будем мстить врагу и бить его и за тебя, наш отлетавшийся сокол".

- Пётр Яковлевич Самохин за полгода войны совершил более 120 боевых вылетов, - говорит Владимир Ильич Саломатин. - Он вылетал на штурмовку боевой техники и живой силы вражеских войск, на воздушную разведку войск противника, патрулирование наших важных объектов. За время боевых действий он сбил 3 вражеских самолета лично, уничтожил десятки автомашин и другой техники врага. Это был толковый воздушный боец, мужественный и храбрый воин. Он знал, во имя чего идёт в бой, и ни разу не дрогнул. В схватках с врагом никогда не отступал перед опасностью, всегда приходил на выручку товарищам, попавшим в тяжёлое положение. Всегда был готов за друга жизнь отдать. И отдал. Было тогда ему только 20 лет. Но грудь его уже украшал орден Красного Знамени.

Лётчики полка помнили своих погибших товарищей и всегда чувствовали их рядом и на земле и в воздухе. В боях с врагом каждый из них дрался не только за себя, но и за своего погибшего друга. Это была их святая месть врагу. Владимир Саломатин, уходя на боевое задание, тоже всегда чувствовал рядом с собою своего друга Петра Самохина. Он разил врага и за него. Только за период с марта по июль 1942 года он совершил более 50 боевых вылетов.

В начале марта 1942 года, участвуя в групповых налетах на аэродром противника в районе Тикшозера, Саломатин вместе с товарищами уничтожил 9 самолётов врага. 6 апреля 1942 года он вновь летал на штурмовку аэродрома противника. Уничтожено 5 самолётов типа "Брустер". 3 августа 1942 года Саломатин летал ведущим группы на штурмовку вражеского аэродрома. Уничтожено 6 немецких истребителей типа Ме-109.

- Это была моя месть за гибель Петра Самохина, - рассказывает Владимир Ильич Саломатин. - В начале 1942 года лётчики нашего полка много и успешно летали на боевые задания. Вскоре наш полк стал Гвардейским. Меня назначили командиром эскадрильи и наградили орденом Красного Знамени. И снова штурмовки, полёты на "свободную охоту", воздушные бои...

Однажды капитан Саломатин, командуя восьмёркой самолётов, встретил в воздухе 10 бомбардировщиков Ju-87 и 14 сопровождавших их истребителей Ме-109. Фашисты намеревались бомбить переднюю линию наших войск. Разбившись на боевые пары, наши лётчики решили дать бой "Юнкерсам". Первой очередью Саломатин сбил ведущего "Лапотника"  ( так прозвали наши лётчики немецкий бомбардировщик Ju-87 за его неубирающиеся шасси ). Строй нарушился. Сбросив бомбы в лесную чащу, "Юнкерсы" развернулись и убрались восвояси.

Тогда, в январе 1943 года, командир полка Гвардии капитан Барковский писал:

"Командир эскадрильи В. И. Саломатин показывает образцы боевой работы. Он лично сбил несколько самолётов врага. Проявляет отвагу и героизм. Летает отлично днём в сложных метеорологических условиях и ночью".

В начале 1943 года В. И. Саломатину и П. Я. Самохину   ( посмертно )  было присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны Владимир Ильич Саломатин проживал в родном Подмосковье - в посёлке Дзержинский. И хотя неумолимое течение времени заставило его расстаться с авиацией, оно не погасило в его сердце вечную любовь к ней, вспыхнувшую в юные годы. Наверное, поэтому его особенно часто можно встретить среди молодёжи, - он рассказывает ей о войне, о великом подвиге советского народа, о героизме, отваге и мужестве своих боевых товарищей. И обязательно - о своём друге Петре Самохине.

Автор статьи - А. Журавлёв.