Родился 7 Декабря 1905 года в деревне Ильинская Пучежского района Ивановской области. С 5 Июня 1931 года в рядах Красной Армии. В 1933 году окончил 3-ю военную школу лётчиков. В звании Лейтенанта служил командиром звена в 107-й истребительной авиационной эскадрильи 83-й истребительной авиационной бригады Белорусского военного округа. "Среди других выделяется фигура командира
звена, лейтенанта Андрея Михайловича Морозова. Он широкоплеч и коренаст, старше
своих товарищей. Обладает железной волей и выдержкой. За внешней суровостью
этого человека скрывается простая добрая душа и нежное сердце, внимательный
муж и заботливый отец..."
( Из книги Н. М. Румянцева - "Капитан Антонио" ) С Ноября 1936 года по 26 Июля 1937 года участвовал в национально - революционной войне в Испании. Был командиром эскадрильи истребителей И-16. 27 Декабря 1936 года основные события развернулись на Теруэльском направлении, куда уже успели перелететь 2 звена И-16, несмотря на туман и низкую облачность. Обе стороны сделали несколько вылетов на бомбардировку наземных войск. В первом вылете 2 звена И-16, ведомые Андреем Морозовым, сопровождали 2 "Potez 54" в районе Теруэля. Чувствуя себя в безопасности, бомбардировщики, "летавшие со скоростью велосипеда", выполнили несколько заходов на цель. После очередной атаки они обнаружили, что вместо республиканских истребителей вокруг них крутятся 4 истребителя противника. Один из советских истребителей под псевдонимом "П" ( вероятно, Павел Поляков ) вспоминал: "У нас с бомбардировщиками была договорённость сделать при бомбометании не больше 2-х заходов. Но когда прилетели к цели, то бомбардировщики сделали 5 заходов; в результате этого мы отошли от них в сторону, давая тем самым знать бомбардировщикам, что бомбометание пора кончать. Бомбардировщики этого не выполнили и, как результат, подверглись атаке 4 самолётов "Фиат". У одного из наших бомбардировщиков загорелся левый мотор, и он вынужден был сесть. Увидев эту картину, мы бросились в атаку на "Фиаты" и сбили 2-х из них; 2 других успели уйти в облака". К сказанному необходимо добавить, что экипаж "Потеза", совершившего вынужденную посадку, получил ранения. Республиканские истребители смогли установить аэродром, на который ушли их противники. В этом бою был сбит националистский Не-51, пилот Альфредо Ариха Валенсуэла ( Alfredo Arija Valenzuela ) погиб. 12 Февраля 1937 года произошёл крупный воздушный бой. 18 И-16 ( и, вероятно, 4 И-15 ), в 10:30 вылетевшие по вызову к Мадриду, встретили 3 "Юнкерса-52" и 16 "Хейнкелей-51". По отчётам пилотов, силы противника составляли 3 - 6 Ju-52 ( или "Савойя" ) и 16 - 30 Не-51 ( или "Фатов" ). После атаки "Юнкерсов" строй наших истребителей рассыпался, и началась "собачья схватка" с "Хейнкелями". О характере этого боя говорит замечание лётчика "С", который вышел через некоторое время из этой карусели, "чтобы опомниться". Как оказалось, сделал он это весьма вовремя. Со стороны он заметил 2 "Хейнкеля", атакующих одиночный И-16. Лётчик "С" вместе с ещё одним товарищем, появившимся откуда-то сбоку, вышедшим, видимо, из боя по аналогичной причине, парой атаковали ближайший "Хейнкель". Истребитель противника был сбит. Всего в этом бою, согласно дневнику боевых действий, было сбито 5 "Хейнкелей" ( 3 упали на республиканской территории, а 2 - националистов ), 2 лётчика выпрыгнули с парашютами и попали в плен. Согласно журналу группы И-16, было сбито 7 истребителей. Победы одержали: П. Путивко, П. Хара, П. Шевцов, П. Акуленко, А. Тарасов, Д. Лесников в паре с Н. Виноградовым и звено А. Морозова. 13 Февраля 1937 года в 13:30 на бомбардировку правительственных войск шли 6 "Юнкерсов" в сопровождении 16 истребителей, первоначально идентифицированных как "Хейнкели". На перехват взлетели 21 И-16 и 5 И-15. Строй советских самолётов после первой атаки рассыпался, но если за день до этого лётчики стихийно организовывались в пары, то в этот день из пар уже начали складываться полноценные звенья. Так, по отчёту лётчика "В" ( вероятно, Н. Виноградов ), он подошёл к месту боя правым ведомым, а после того как их тройка рассыпалась, пристроился к другому И-16. В составе двух образованных пар лётчик "В" атаковал "Юнкерс", когда бомбардировщик загорелся и его стали покидать на парашютах члены экипажа, автор отчёта оставил "своё" звено и устремился туда, где его присутствие могло бы принести большую пользу. По пути к нему пристроился другой И-16, после чего они вдвоём атаковали и сбили 1 "Хейнкель". Лётчик "С", отличившийся в предыдущем бою, проявил себя и в этом. Учтя полученный опыт, он после первой же атаки отделился от общей массы и незаметно зашёл в хвост "Фиатам", которые находились неподалёку, но в бой не вступали. По одному из них ему удалось выпустить точную очередь - "Фиат" сделал горку, перевернулся и стал падать. Результат атаки проследить не удалось, так как франкистские машины стали уже разворачиваться в его сторону, и лётчику "С" срочно пришлось уйти. Что не помешало ему ещё пару раз поучаствовать в атаке "Юнкерсов". У самолёта Павла Путивко, сбившего перед этим 1 "Хейнкель", перегрелся и заклинил мотор. Лётчик произвёл вынужденную посадку вне аэродрома, не выпуская шасси. Потери противника, по дневнику боевых действий, составили: один "Хейнкель" - "сгорел", другой - "будучи сбит, врезался в гору", третий - "скапотировал при посадке на аэродроме Хетафе". По журналу группы И-16, победы одержали П. Путивко, звено Тарасова и звено Морозова. Подбитый "Юнкерс", которого, как сказано в документах, атаковали звенья Акуленко и Хара, вероятно, смог долететь до своего аэродрома. У республиканцев, кроме временно вышедшего из строя самолёта Путивко, потерь не было. 14 Февраля 40 республиканских истребителей перехватили и провели бой с 6 "Юнкерсами", которых сопровождали 36 истребителей. Противник не смог подойти к позициям республиканских войск и лишился 2 "Хейнкелей" - один самолёт сгорел, другой - разбился. Одну из этих побед одержало звено И-16 Морозова, вторую - вероятно, пилоты И-15. Зарубежные источники признают эти потери, но никак не комментируют. У республиканцев потерь не было, только на самолёте лётчика И. Лакеева "пригорели поршни, отлетел 4-й выхлопной патрубок", что не помешало ему довести до аэродрома дымящийся самолёт и благополучно приземлиться. Следует отметить тот факт, что "Юнкерсы", которые в начале боя ушли, после его окончания вернулись и спокойно отбомбились... 16 Февраля 1937 года группы республиканских СБ совершили 9 боевых вылетов. Звено И-16 летало на разведку, 2 раза поднимались на перехват истребители. Во 2-м вылете произошел бой с группой в 10 - 11 "Юнкерсов", прикрытых 32 истребителями. Без потерь со стороны республиканцев были сбиты 2 "Юнкерса" и 2 "Фиата". Сначала истребители обрушились на бомбардировщики, но строй "Юнкерсов" не разрушился. Только после второй атаки, проведённой 9 И-16 из отряда Сергея Денисова, 1 "Юнкерс" загорелся и ещё 1 подбитый пошёл со снижением и вскоре упал. Этот самолёт пилотировал франкистский капитан Хосе Кальдерой Катселу ( Jose Calderon Catzelu ). Сам он погиб, но 4 членов его экипажа выпрыгнули с парашютами и попали в плен. Другой "Юнкерс" упал на территории националистов. Победы над истребителями противника одержали звено П. Хара и звено А. Морозова. К концу Февраля 1937 года в групповых воздушных боях сбил 6 самолётов противника, том числе:
Награждён двумя орденами Красного Знамени ( 2.01.1937 и 17.07.1937 ). В 1937 году получил звание Майора и стал командовать 31-й АБ ВВС БФ. С Апреля 1938 года по Май 1939 года был командиром 5-го ИАП ВВС БФ, затем был назначен на должность командира 61-й АБ ВВС Краснознамённого Балтийского флота, которой командовал до Августа 1941 года. В 1939 году ему было присвоено звание Полковника. За успешное руководство действиями своей бригады во время Советско - Финляндской войны был награждён орденом Ленина ( 21.04.1940 ). Участник Великой Отечественной войны с Июня 1941 года. Руководил действиями своей бригады в боях над Финским заливом и Прибалтикой, участвовал в обороне Ленинграда до Октября 1941 года. Затем был командиром 18-го ШАП ВВС Черноморского флота, участвовал в обороне Крыма, Севастополя и Новороссийска. "С первых дней обороны Севастополя в рядах его защитников находился 18-й отдельный штурмовой авиаполк. Командиром этого полка был назначен участник воздушных боёв в небе Испании и блокированного Ленинграда Полковник А. М. Морозов. Но в осаждённый Севастополь он прибыл несколько позже. А потом длительное время выполнял другие обязанности в штабе авиации". Вот что пишет о А. М. Морозове в своих воспоминаниях дважды Герой Советского Союза В. И. Раков: "От передовой линии до Херсонесского
аэродрома было около 20 километров, что вполне перекрывалось орудиями калибра
начиная от 100-мм и выше. Наиболее удалённый район фронта, за Инкермановскими
высотами, не выходил из пределов 30 километров. И конечно, во всех случаях
Херсонесский аэродром был весьма доступен ударам авиации. Взлёт и особенно
посадка ( при взлёте можно было ещё рассчитывать на некоторую внезапность ),
руководство полётами, обслуживание самолётов - всё происходило под огнём противника.
Люди, конечно, старались использовать то или иное укрытие, но долго находиться
там было нельзя. Передвигались не перебежками и не бегом, а просто ускоренным
шагом.
Офицер, выпускавший в воздух самолёты ( обычно это был
командир или заместитель командира полка ), стоял с парой флажков и ракетницей,
как на дуэли в ожидании выстрела противника, с той только разницей, что стреляли
по нему не из пистолета, а из пушек. Правда, правилами этой необычной дуэли ему
не запрещалось, когда начинался обстрел, ложиться на землю. Сигналы самолётам
он так и подавал лёжа, поднимая руку с красным или белым флажком. Откровенно говоря, я был поражен, увидя в такой позе командира
штурмовиков Полковника А. М. Морозова, героя боёв в небе Испании, которого
знал ещё по Балтике. Там Морозов командовал бригадой, а здесь полком. Это перемещение не было каким-то наказанием, оно просто вызывалось
обстановкой: авиационные части и соединения в то время были обескровлены, и
командиров оказалось больше, чем лётных подразделений. Затем, когда в ходе
войны наша авиация быстро увеличивала свою численность, всё стало на место,
но в тот первый год подобные факты встречались нередко. Бывшие командиры
эскадрилий и звеньев часто летали в полках за рядовых лётчиков, а эскадрильями
командовали бывшие командиры авиаполков, причём, как имеющие большой опыт, они
вылетали на боевые задания даже чаще рядовых лётчиков. В полку Морозова были новые самолёты Ил-2, сразу освоить
которые могли только опытные лётчики. Этот самолёт как будто прост, но во
многом отличен от других, старых, и чтобы уверенно летать, надо было его как
следует изучить, приобрести определённый практический опыт. Морозова я увидел в полной морской форме, что было своеобразной
флотской традицией. Люди не расставались со своими форменками и кителями даже
в окопах. На сухопутном аэродроме, конечно, удобнее носить армейскую гимнастёрку,
на ней не так видны земля и пыль, а они покрывали Морозова с ног до головы. В
земле и пыли была даже фуражка Полковника. В этом виде он пришёл и на свой
командный пункт, чтобы по телефону доложить о вылете очередной группы. Поздоровавшись со мной, он грустно улыбнулся. - А есть ли вообще сейчас необходимость выходить на старт для
выпуска самолётов ? - спросил я. - Да какая там необходимость ! Просто так принято издавна. - И ещё... очень ли надо самолётам выруливать на старт для взлёта ?
Помните, вы же сами после Испании говорили, что следует взлетать сразу с мест
стоянок ? - Самолёты ещё не совсем освоены, и ветры порядочные. Эти доводы приводились скорее для собственного успокоения. - Ветры были весной, а сейчас они куда умереннее. Лётчики же
опытные. Посмотрите: например, майор Кичигин, командир эскадрильи. Он нам
ровесник по выпуску. - Попробовать можно... - Без пробы выпускайте, и всё будет в порядке ! Вопрос этот был не новый. Его давно обсуждали среди лётчиков.
Если при взлёте с места и был какой-то риск, то значительно меньший, чем тот,
которому подвергались экипажи и стартовая команда во время рулёжки под
обстрелом. На новом порядке горячо настаивал, в частности, Майор Н. А. Наумов,
инспектор ВВС, часто вылетавший на своем истребителе для прикрытия севастопольского
неба. Вскоре лётчики начали выполнять вылеты со стоянок и посадку
прямо к ним. В результате потери самолётов на земле значительно сократились.
Даже увидя пыль от взлетающего самолёта, фашистам трудно было рассчитывать на
особый успех при стрельбе. О посадке наших самолётов враг знал, - ведь они
садились у него на глазах. Но этот процесс теперь занимал мало времени: самолёт
рулил к стоянке только последние 50 - 70 метров, а то и меньше, и почти сразу
же укрывался в капонир. ...Полковник Морозов много сделал для обороны Севастополя и
погиб не в бою, а по роковой случайности. Произошло это позднее, при обороне
Кавказа". 28 Июля 1942 года во время штормовой погоды, когда А. М. Морозов летел из Анапы в Новороссийск на связном У-2, в районе Новороссийска резкий порыв ветра швырнул лёгкий самолёт на землю и пилот разбился. Вспоминает дважды Герой Советского Союза В. И. Раков: "- Товарищ Полковник ! Нельзя
лететь - бора ! - предупредил его в Анапе дежурный. Морозов собирался в
Новороссийск на связном самолёте У-2.
Бора - это северо-восточный ветер, при порывах достигающий силы
урагана. Он срывает крыши с домов, опрокидывает корабли на рейде и запросто
поднимает в воздух закрепленные на земле самолёты. - Что значит нельзя ? Я и в грозу летал, - возразил Морозов.
Дело у Полковника было срочное. Под Новороссийском его самолёт подхватило могучим воздушным
потоком и швырнуло оземь... Не помогло ни искусство пилота, ни его сильные руки". Полковник А. М. Морозов похоронен в городе Новороссийске Краснодарского края. |
Н а з а д