Горин Василий Алексеевич

Был в нашем 21-м истребительном авиационном полку молодой лётчик В. А. Горин, подававший большие надежды, особенно по части воздушной разведки. И вот с некоторых пор весёлый и остроумный Вася Горин в чём - то изменился. В боевые полёты уходил с готовностью, но, как можно было заметить, без прежнего энтузиазма, с какой - то непонятной вялостью, возвращался раздражённым, даже злым. Казалось, не удовлетворен и успехом в полёте, и даже высокой оценкой командира, словно что - то весьма досадное сдерживало и мешало ему оставаться самим собою. В часы досуга предпочитал слушать, а не рассказывать, лишь изредка улыбаясь, будто разучившись громко смеяться, как это было совсем недавно. Недоумевавшим друзьям отвечал неопределённо.

И друзья решили, что Горин переживает неразделённую любовь. Называли и объект выдуманной любви. Вскоре, однако, до Горина дошёл слух, что он якобы стал бояться летать. Честь и самолюбие лётчика, несомненно волевого и отнюдь не робкого десятка, оказались несправедливо задетыми. Чтобы опровергнуть небылицу, он решил по - своему: не раскисать, покрепче взять себя в руки и во что бы то ни стало преодолеть причину замеченных в нём перемен. Не распространяться о ней и не давать новых поводов для дальнейших пересудов.

Я не замедлил вмешаться.

- Ничего особого, доктор. Показать нечего. Потому и говорить неудобно, а может быть, и незачем. Время фашистов бить, а не жаловаться, - смущаясь, начал Горин, когда мы, уединившись однажды, уселись поговорить дружески о его самочувствии.

- А если по существу ?

- Головные боли донимают. Особенно на высоте и после полёта.

- В каком месте ?

- Больше всего лоб, надбровные дуга. Думал, шлемофон тесен или очки давят. Но нет. Временами трудно дышать носом. Иногда кажется, что ломит верхние зубы спереди.

Слушая Горина, я не мог не подумать о воспалении придаточных полостей носа - лобных ( фронтит ) и верхнечелюстных ( гайморит ). Для лётчика - истребителя заболевание особенно нежелательное, плохо поддающееся лечению. Иногда бывает причиной оставления лётной работы.

- Летать смогу и дальше. Мне бы таблеток каких, - продолжал Горин после непродолжительной паузы.

- Нет. Запутывать картину заболевания таблетками и запускать болезнь не годится. Летать тебе пока нельзя. Не станем сожалеть, что не выяснились твои жалобы раньше. Лучше будет, если начнём без проволочек действовать. Давай - ка, Вася, ляжем на обследование и лечение по всем правилам науки.

- В госпиталь ?   Ни за что ! - протестующе повышая голос, отозвался Горин. - А если ничего не найдут и останутся одни мои жалобы ?   Что тогда обо мне подумают ?   И без того слухи ползут. Да вы о них знаете.

- Не слухам, а тебе верю. Поверь и ты доктору, твоему тёзке. Нет дыма без огня. Есть причины и твоих головных болей.

Объясняя мои предположения о возможном у него заболевании, я отметил, что полёты сами по себе еще не причина. Ведь у других лётчиков ничего подобного нет. Однако полёты обостряют причину: с высотой барометрическое давление падает, воздух в придаточных полостях расширяется и давит на воспалённую слизистую стенок, вызывая или усиливая боли, продолжающиеся некоторое время и после полётов. Закончил я довольно безапелляционным предположением:

- Специалисты по уху, горлу и носу уточнят, что к чему, и непременно устранят причину твоих головных болей.

После доклада в тот же день командиру полка Горина направили в госпиталь. Диагноз, конечно, подтвердился. Лётчика успешно оперировали. Головные боли исчезли бесследно. Репутация Горина была восстановлена. Учитывая его перспективность как воздушного разведчика, В. А. Горина перевели в специальную разведывательную авиачасть. Там он отличился на разведке и 15 Мая 1946 года был удостоен звания Героя Советского Союза  ( у В. А. Горина 360 боевых вылетов, из них 110 особо важных и результативных - на дальнюю разведку. Сбил 4 самолёта врага лично и 3 - в группе ).

Полковник запаса Василий Алексеевич Горин живёт в Ленинграде, работает в Аэрофлоте. До сих пор хранит добрую память о медиках, вернувших ему возможность летать.

На встрече ветеранов 9 Мая 1978 года с трибуны клуба в посёлке Мурино, где увековечены имена многих наших погибших лётчиков, он с полным правом говорил о том, что в воздушных победах большая доля труда тех, кто обеспечивал полёты, кто неусыпно стоял на страже здоровья лётчиков, их боеспособности. В качестве примера рассказал свою историю, о которой читатель уже знает. Он сказал, что без своевременного участия в его судьбе доктора полка он, лётчик Горин, не выступал бы сейчас здесь. И уж конечно, не имел бы тех знаков отличия, которыми его удостоила Родина.

Прерывая Горина аплодисментами, ветераны потребовали и меня на сцену. Герой - лётчик и я, его бывший доктор, крепко обнялись и многократно расцеловались, приветствуемые бурей рукоплесканий. Когда наступила тишина, я сказал несколько ответных слов. Вслед за мной выступил один из лучших наших лётчиков полка Б. А. Лощенков. Дополняя меня, Борис Алексеевич прочитал своё новое, превосходное стихотворение "Боевому другу - Васе Горину".

В день 30-летия окончания Великой Отечественной войны на площади Победы в Ленинграде был открыт величественный ансамбль, воздвигнутый в честь героической обороны города и разгрома немецко - фашистских войск под Ленинградом в 1944 году. В подземном памятном зале среди имен Героев Советского Союза запечатлены имена лётчиков нашего 21-го истребительного полка - Анатолия Георгиевича Ломакина, Павла Ивановича и Павла Ильича Павловых, Якова Захаровича Слепенкова, Константина Федотовича Ковалева, Василия Алексеевича Горина.

Основной обязанностью Василия Горина была воздушная разведка. Встреч с истребителями врага разведчик должен избегать. Нередко, однако, чтобы добыть нужные сведения о противнике, Горину приходилось вести бои. Как правило, они были удачными: 8 самолётов сбитых лично и 9 в групповых боях - неплохой счёт для воздушного разведчика.

Однажды, сфотографировав место стоянки вражеского крейсера, Горин тут же вынужден был вступить в бой с четырьмя "Фокке - Вульфами". Два он сбил. Но получила повреждения и его машина. С риском для жизни Горин тянул её до аэродрома и спас фотоснимки.

До 1953 года Герой летал. Затем, распрощавшись с военной авиацией, перешёл в гражданскую. Теперь он - начальник Ленинградского аэропорта.

Когда самолёт, взлетев с бетонки аэропорта Пулково, начинает набирать высоту, под крылом открывается панорама города. Кварталы новостроек, ровные стрелы улиц. Многие из них узнаешь даже с высоты птичьего полёта, как вот и эту большую площадь, в центре которой, окружённый огромным разорванным кольцом, взметнулся ввысь гранитный обелиск. Площадь Победы. Мемориал героическим защитникам Ленинграда.

В торжественной тишине его Памятного зала тревожно звучит метроном. Он как эхо прошедшей войны. На белом мраморе установленных в зале мемориальных досок золотом вычеканены имена героев, чей ратный подвиг отмечен высшими наградами Родины. В числе их немало лётчиков - и тех, кто пал смертью храбрых под Ленинградом, и тех, кто, пройдя суровые военные испытания, отмечает очережную мирную весну, кого с глубочайшим уважением мы называем сегодня ветеранами войны и труда. Есть среди этих имён и имя Лейтенанта, а ныне Полковника авиации запаса, Героя Советского Союза Василия Алексеевича Горина.

Горин принадлежит к тому поколению, что пришло в авиацию по зову сердца, по призыву комсомола в конце 1930-х годов. Тогда, в предвоенном 1938-м, он, саратовский школьник, поступив в местный аэроклуб, начал летать на планере, а позже и на учебном спортивном самолёте. Незабываемым остался для Василия самый первый его полёт с удивительным ощущением силы, легкости, уверенности в себе. Тогда, именно тогда он твёрдо решил стать лётчиком. Да и многих мальчишек из своего класса уговорил поступать в Ейское морское истребительное училище.

- Вы только подумайте, - горячо убеждал он, - сразу станем и лётчиками, и моряками !..

И такой аргумент был, конечно, неотразим. Семеро друзей отправились в Ейск. Успешно пройдя комиссию и сдав вступительные экзамены, стали курсантами. Здесь, в Ейске, и застало их 22 Июня 1941 года. Окончив училище, все семеро пошли на фронт. Все вместе - в 21-й истребительный авиаполк. Это были полные сил и жизни, преданные Родине замечательные парни. Шестеро из них остались на войне... кто в 1943-м, кто в 1945-м... С фронта пришёл один Василий.

Полк, в котором служил Горин, базировался почти в самом Ленинграде, на аэродроме, именуемом Гражданкой. Сейчас на его месте многоэтажные кварталы новостроек, зелень парков и бульваров. Там, где когда-то была взлётная полоса, стоит здание школы. С этой полосы лётчики вылетали на прикрытие морских баз, Ленинграда и Кронштадта, на охрану Ладожской дороги жизни, на сопровождение пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков. Отсюда лётчики отправлялись на выполнение заданий командования Балтфлота по разведке прибрежных районов для высадки морских десантов на территории противника.

Свой первый бой 19-летний Лейтенант В. Горин принял в качестве ведомого, у командира эскадрильи Майора В. Меркулова. Вылетев с аэродрома Гражданка, шли они над Невой, к городу Кировску. Цель полёта - 8-я ГРЭС. Там, в здании электростанции, находились немцы. Перед пикирующими бомбардировщиками Пе-2 стояла задача нанести удар по противнику, превратившему здание ГРЭС в свой долговременный опорный пункт, при наступлении на Ленинград. Прикрыть их с воздуха должны были истребители Меркулова и Торина.

Выполнив задание, и Пе-2, и "ястребки" возвращались домой. И вот тут-то, в небе над Невской Дубровкой, и произошла их встреча с 6 FW-190. Разгорелся бой. Одну вражескую машину сбил комэск, но, поскольку большую помощь в этом ему оказал ведомый, трофей засчитали пополам.

Только вышли из этой жаркой схватки, как их настиг шквал огня вражеских орудий. Снарядом, словно бритвой, на самолёте Горина обрезало патрубки. Вышла из строя маслосистема, и горячее масло заливало стекло кабины. Раненный в голову, весь в крови, он вёл машину почти вслепую и всё же сумел дотянуть до родного берега, посадил свой "Як" у опушки близ деревни Манушкино. При посадке сила толчка была так велика, что выбросила пилота из кабины, и он оказался на расстоянии метров 15 от самолёта. И это было спасением. "Як" мгновенно загорелся. Вечером Горина подобрали наши воины, доставили в Ленинград, в военно - морской госпиталь на проспекте Газа. Здесь он и встретился со своим комэском. Тот тоже был сбит, ранен и подобран нашими. Подлечившись в госпитале, вместе они вернулись в свой полк.

Начались новые полёты, требующие огромного мужества, выдержки, самообладания. Теперь Василию и другим истребителям нередко стали поручать прикрытие самолётов - корректировщиков, которые засекали координаты обстреливавших Ленинград дальнобойных орудий врага. Летали над Ропшей, Стрельной, над Вороньей горой, над Пулковскими высотами... Полученная воздушной разведкой информация использовалась по прямому назначению. Наша артиллерия, открыв огонь, выводила из строя нацеленные на город фашистские орудия.

Важным делом было получение данных о результатах таких стрельб. И вот как раз с этой целью полк выделил 4 молодых пилотов, одним из которых был Василий Горин. Самолёты оборудовали фотоаппаратурой, и после каждого массированного удара по огневым точкам врага Василий и его товарищи вылетали на аэрофотосъёмку. Результаты, надо сказать, были впечатляющими !   Немало фашистских орудий заставили замолчать артиллеристы с помощью авиаторов.

Дело это для истребителей было новым, но от полёта к полёту накапливалось мастерство, и уже буквально через несколько вылетов командование, отметив, что молодой пилот Горин за короткое время успешно овладел искусством аэрофотосъёмки, перевело его в 15-й отдельный Краснознамённый ордена Ушакова разведывательный авиаполк.

Это было совершенно особое, единственное на Балтике подразделение. Лётчики эскадрильи, в которую зачислили Василия Алексеевича, продолжая быть истребителями, в то же время выполняли очень сложные и ответственные задания по воздушной разведке и аэрофотосъёмке. Заправившись топливом на аэродроме Гражданка, летали, как говорят пилоты, "на полный радиус", в глубь оккупированной врагом территории. Привозили из этих дерзких, полных опасности полётов ценнейшие фотоплёнки, запечатлевшие военно - морские базы, занятые врагом морские порты и города, дислокацию техники, транспортных средств и живой силы противника. Риск был огромен. Для производства аэрофотосъёмочных полётов требовалась исключительно ясная погода, а это означало, что воздушный фотограф был у врага как на ладони. По нему била артиллерия, его атаковали самолёты противника.

- Существовало 2 вида аэрофотосъёмки - плановая  ( площадная )  и перспективная. Площадная аэрофотосъёмка производилась на средних высотах. На ней получалась карта местности и в то же время чётко просматривался каждый железнодорожный эшелон, каждое вражеское орудие, каждое морское судно врага. Другой вид аэрофотосъёмки - перспективную - лётчики нередко называли смертельной. И здесь не было преувеличения. Такой снимок, на котором крупно, до мельчайших подробностей просматривались все детали объекта противника - вплоть до названия корабля, - можно было сделать лишь под углом с малой высоты: в 40 - 50 метров.

Всё это время воздушный фотограф находился в зоне обстрела, каждую секунду подвергаясь смертельной опасности. С очень близкой дистанции на нашего лётчика обрушивался плотный огонь противника. Нередко одновременно по нему били и корабельные орудия, и крупнокалиберные пулемёты, и автоматчики, не говоря уж о береговой артиллерии и атаках с воздуха вражеских самолётов. Нельзя было увеличивать высоту и менять скорость - это отрицательно сказывалось на качестве снимков. Успех дела решали смелость, решительность, мгновенность реакции и искусство маневра, а главное, - умение выдержать боевой курс.

Самолёт ведущего прикрывал ведомый. Но и у него на борту была установлена фотоаппаратура. В случае гибели командира ведомый должен был выполнить основную задачу, обеспечив аэрофотосъёмку. Если ведущему удавалось снять вражеские объекты, то на обратном пути и для ведомого, как правило, тоже находились объекты для аэрофотосъёмки.

Ведомым у Василия Горина был такой же молодой пилот Александр Божко. В воздухе при выполнении разведки и аэрофотосъёмки, чтобы их разговоры по радио не услышал враг, оба они научились понимать друг друга не только с полуслова, но и по взмаху крыла и другим, только им одним известным знакам. Не раз Василий спасал товарища от, казалось бы, верной гибели. И не раз Александр в свою очередь надёжно прикрывал командира.

В начале лета 1944 года Горин базируется уже на аэродроме Новая Ладога. Готовилась крупная операция Ладожской военной флотилии. Её десанту предстояло высадиться на занятом врагом берегу озера. Но прежде чем начать её, предстояло разведать силы противника на острове Валаам и побережье в районе высадки десанта. Тщательно готовилась эта операция, обсуждались все мельчайшие детали. Доставку разведчиков к острову должна была обеспечить подводная лодка "Малютка". Важная задача была поставлена и перед истребителем Горина.

...Погода в тот вечер была хмурая, пасмурная. Из-за плохой видимости возникла реальная угроза столкновения в воздухе с ведомом, поэтому Василий решил: полетит один. Без происшествий и самолёт, и подводная лодка добрались до острова. И вот здесь началась настоящая работа. Лётчику нужно было отвлечь на себя внимание противника и тем самым помочь незаметной высадке десанта. На бреющем полёте заходил он на объекты врага, бил по ним из пушки и пулемёта, делая возможным успешное выполнение задачи подводной лодкой.

Разведчики благополучно высадились в одной из бухт, а Горин, вернулся в Новую Ладогу и здесь, в состоянии полной боевой готовности, находился до раннего утра. А утром вновь вылетел к острову и вновь повторил свой вчерашний маневр. Разведчики, которые провели ночь в расположении врага, вернулись на подводную лодк и не одни, а прихватив с собой 2-х "языков". Один оказался вражеским почтальоном с целой сумкой писем и документов.

...Потом, уже спустя много лет после окончания войны, Горин бывал на Валааме. И, проходя по живописным аллеям, любуясь уникальными архитектурными памятниками, всякий раз вспоминал тот хмурый, ненастный вечер лета 1944 года, и, как сейчас, видел перед собой лица отважных разведчиков флотилии. Участники этой дерзкой операции были удостоены высоких наград Родины, а мужество и решительность смелого аса были отмечены четвёртым орденом Красного Знамени.

Осенью 1944 года войска Ленинградского, 1-го, 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов во взаимодействии с кораблями и авиацией Балтийского флота развернули наступательные действия по освобождению Прибалтики. Успешно осуществляя планы Верховного Главнокомандования, советские воины очистили от фашистских захватчиков значительную часть её территории, в том числе побережье Рижского залива от Пярну до Айнажи. В то же время фашисты упорно сопротивлялись, не желая отступать с завоеванных позиций, стремясь уничтожить десанты нашей морской пехоты, высадившиеся на островах Моонзундского архипелага. Особенно напряжённые бои шли за остров Сааремаа  ( Эзель ).

На помощь морским десантникам пришла авиация. Ответственное задание получил и Василий Горин. Он должен был разыскать в водах Балтики вражеский крейсер, державший под обстрелом находившийся на острове Сааремаа советский десант.

Квадрат за квадратом он внимательно обследовал предполагаемый район местонахождения крейсера. Обнаружив цель, произвёл съёмку и теперь вместе с ведомым уже уходил обратным курсом на свой аэродром. И вот именно здесь, на развороте, из-за облаков прямо на них выскочили 4 FW-190>. У "ястребков" было преимущество в высоте и скорости. Двух фашистов они сбили. Но вот вторая пара в тот момент, когда Горин выводил самолёт из облачности, сумела подбить его "Як". Он получил серьёзные повреждения: были перебиты шасси и маслосистема. Машина быстро теряла высоту и вот-вот готова была погрузиться в холодную мрачную пучину. Мотор еле тянул. Но и на этот раз Василий спас и самолёт, и ценнейшую фотоплёнку. Как говорится, на "честном слове и на одном крыле", без шасси он сумел посадить её на нашем аэродроме в Пярну.

А в полку его уже считали погибшим. Когда же на следующий день Горин живой и невредимый прибыл в часть, радости друзей не было предела. А ещё через пару дней авиатехники восстановили его "Як", и Василий отправился на новое боевое задание.

Горин был представлен на присвоение звания Героя Советского Союза в 1944 году. Свою "Золотую Звезду" он получил, правда, уже в послевоенном 1946-м, в торжественной обстановке Георгиевского зала Кремля.

День Победы Василий Алексеевич встретил в Германии. Их полк базировался тогда севернее Берлина, на аэродроме Кольберг. Все уже знали: победа за нами. С нетерпением ждали лишь официального сообщения. И вот наконец оно, долгожданное 9 Мая !   Незабываемая радость победы...

Однако война была окончена ещё не для всех. Ещё целых 6 дней продолжалась она для Василия Горина и Александра Божко. Ровно в 4 часа утра 9 Мая, подняв по боевой тревоге, их направили в Палангу. Им предстояло принять участие в окончательной ликвидации остатков вражеских формирований - отчаянно сопротивлявшейся Курляндской группировки. На малой высоте воздушные разведчики буквально врывались в порт Либава. А вслед за ними, уже имея точные координаты вражеских кораблей, скопившихся фашистских войск, шли бомбардировщики и штурмовики. В короткое время было покончено с последней группировкой гитлеровской армии.

Давно ушли в прошлое военные годы. Но не стираются они в памяти народной. И чем дальше по времени отодвигается от нас война, тем важнее, дороже становится каждая деталь, каждая подробность тех исторических событий, непосредственными участниками которых были наши замечательные лётчики - герои.

Каждый год 9 Мая приходит Горин в сквер Пушкинского театра. Приходит на встречу с однополчанами, на встречу с боевой юностью. Со всех концов страны съезжаются сюда ветераны Балтийского военно - морского флота. Причём не одни, а с жёнами, детьми, внуками. Здесь же, среди участников встреч, учащиеся школ, над которыми шефствуют полки. На таких встречах всегда много цветов, улыбок, воспоминаний.

...Но есть в них и тяжёлые, грустные минуты. По традиции ветераны разъезжаются в Кронштадт и Лебяжье, Куплю и Низино, Мартышкино и Выстав, Шепелево и Ручьи и в другие города и посёлки области. В этих местах по инициативе Совета ветеранов авиации воздвигнуты памятники в честь славных авиаторов - балтийцев. Не раз вступали они в неравный бой с фашистскими стервятниками, прикрывали советские корабли, уничтожали вражеские морские караваны, совершали полные риска и опасности разведывательные полёты в глубокий тыл противника. Эти герои отдали жизнь за Родину, за победу. На могилах нет звёзд и обелисков. Нет, потому что их общей могилой стала седая Балтика. Но мужество и подвиг лётчиков никогда не будут забыты.

Полк, в котором служил Горин, дал Родине 9 Героев Советского Союза. Все они были отважными воздушными разведчиками и почти все пали в бою с врагом. Причём трое - Алексей Грачёв, Григорий Давиденко и Александр Курзенков - всего за день до Победы - 8 Мая 1945 года, и уже после войны их матерям принесли похоронки. Этим парням было только по 20...

Как стали такими Горин и его ровесники - ребята, шагнувшие в огонь войны чуть ли не со школьной скамьи ?   Этот вопрос нередко задаёт Горину нынешняя молодёжь. Отвечая на него, ветеран непременно говорит о преемственности поколений советских людей. Ведь они - молодёжь 1940 годов - дети тех, кто делал революцию, отстаивал Советскую власть в боях с интервентами и белогвардейцами, а потом строил Магнитку и Днепрогэс. С детства в них было заложено высокое чувство долга и ответственности за судьбу страны, способность на самопожертвование во имя Родины. А когда пришла лихая година войны, они, вчерашние десятиклассники, не только не дрогнули, но и проявили невиданную стойкость, мужество, силу духа. Ради любимой Родины шли они на подвиг, даже если ценой ему оказывалась собственная жизнь.

И ещё, по мнению ветерана, подвиг всегда бескорыстен, и совершить его может только глубоко бескорыстный человек. Такой никогда не станет вести счёт: сколько он сделал добра другому и сколько за это получил взамен. А такая опасная разновидность корысти, приспособленчества, к сожалению, ещё живуча: скажем, я тебя на работе похвалил, ты - меня, я тебя на тёплое местечко пристроил, ты - меня... Нет, такие люди, убеждён Василий Алексеевич, не способны на мужественный поступок. Не о них сейчас речь.

- Когда я говорю о душевной щедрости, - делится своими мыслями Горин, - то всегда думаю о моих боевых товарищах, которые, ничего не ожидая взамен, не задумываясь, жертвовали жизнью ради нашей Победы.

Об истоках подвига, о честности, благородстве, принципиальности часто беседует Горин с молодёжью, пишет, отвечая школьникам на их вопросы. Переписка у Героя обширная. Пишут ему ребята из Пензенской области, чья пионерская дружина носит его имя. Пишут школьники из Паланги, Калинина, посёлка Лебяжье, что под Ленинградом. А вот в письме, присланном из Калининграда, оказалась фотография. Она запечатлела аллею Героев - лётчиков в Калининграде. Застывшие в бронзе такие знакомые лица командира полка Усачёва, пилотов Курзенкова, Тоболенко, Чеговца, Грачёва, Немкова, Шапкина, Давиденко... И его, Василия Алексеевича, бюст, выполненный в камне, но только совсем молодого - в гимнастёрке с орденами, каким он был на войне.

Позже Горину по приглашению Военного совета авиации Балтийского флота довелось побывать в Калининграде, подружиться с местными школьниками. Многие из тех ребят уже окончили не только школу, но и институты, техникумы, профессионально - технические училища и работают на производстве. Но и для них, уже взрослых людей, общение с Героем даёт очень многое. Добрым мудрым наставником остаётся Василий Алексеевич и для молодых авиаторов.

После окончания войны он ещё долго служил в авиации Военно - Морского Флота. Потом трудовая биография Горина продолжилась в Гражданской авиации... С Аэрофлотом он был связан более 25 лет. Сначала работал в службе движения, затем был избран секретарём партийного комитета ленинградского аэропорта. А вскоре последовал вызов в Москву, в Министерство гражданской авиации, и предложение принять на себя руководство аэропортом. Горин воспринял его как боевой приказ. Вернувшись, в Ленинград, новый начальник аэропорта, не жалея ни сил, ни времени, горячо взялся за работу, проявляя лучшие качества руководителя и организатора.

А работы хватало. Это было начало реактивной эры отечественной Гражданской авиации. На воздушные трассы вышли, самые современные по тому времени воздушные лайнеры Ty-104 и Ил-18. Примечательно, что в числе тех, кому первыми был доверен штурвал этих крылатых кораблей, были участники Великой Отечественной войны В. Сиротин, А. Злобин, Ф. Шевченко, Г. Калашник, Б. Кубышкин и другие фронтовые лётчики. Выстояв в суровую годину войны, они и в мирном небе стали образцом труда, примером ответственного выполнения служебного долга, высокого лётного мастерства, И они, ветераны, вели за собой молодёжь.

Время стремительно мчится вперёд, уже стали историей самолёты Ту-104 и Ил-18. Теперь бетонки ленинградского аэропорта уже дети и младшие братья ветеранов Великой Отечественной поднимают в небо ещё более совершенные воздушные корабли - Ту-134, Ту-154, Ил-86. У молодых большое будущее. Но многие ветераны тоже в трудовом строю. Взять, скажем, Горина. Последние годы работал он заместителем командира лётного подразделения по политико - воспитательной работе. Когда же исполнилось 60 лет, жена уговорила уйти на пенсию. Он было согласился, но долго вне коллектива не усидел. Не прошло и полугода, как вернулся в авиаотряд, взялся опять за новое для себя дело, став помощником командира вновь организованного лётного подразделения самолётов Ил-86.

Сейчас 350-местные самолёты - аэробусы выполняют регулярные рейсы из аэропорта Пулково в Симферополь и Минеральные Воды, но в скором времени география их полётов значительно расширится. А раз так, то прибавится дел и забот и у экипажей, и у Василия Алексеевича Горина. А работы Горин никогда не боялся - ни на фронте, ни в мирные дни, ибо для него смысл жизни и заключается в том, чтобы хорошо, на совесть делать необходимое людям дело...

Автор статьм - Т. Никитина.