|
  |
К апрелю 1937 года 26-летний военлёт был уже капитаном и командовал 119-й эскадрильей. Он стал не только грамотным и опытным лётчиком, но и знающим, толковым командиром. Эти качества в полной мере проявились, когда в 1935 году начался переход на И-16 с моторами М-22 и М-25. Как известно, это были отличные, но очень строгие в пилотировании истребители ( особенно модификации с М-22 ). Даже опытные пилоты нелегко их освавали. Случались аварии, а то и катастрофы. В своей эскадрилье переподготовку лётчиков провёл лично Ерёменко.
 |
По свидетельству одного из тогдашних молодых пилотов, будущего генерал - лейтенанта авиации Л. Г. Рыбкина этот процесс прошёл без единого лётного происшествия, хотя его существенно осложняло отсутствие учебно - тренировочной машины. Сам Ерёменко владел И-16 мастерски, и как пишет Рыбкин: "Он был лётчик - истребитель, умевший выжать всё из самолёта, на что тот был способен. Hа всех высотах и скоростях он общался с истребителем на "ты". В совершенстве владел пилотажем, воздушным боем и стрельбой. Всё проводил на максимальных скоростях и максимальных нагрузках".
 |
Тем временем в далёкой Испании уже вовсю полыхала война. С октября 1936 года СССР начал оказывать военно - техническую помощь республиканцам. Отправлялись на Пиринеи и советские добровольцы, страстно желавшие воевать с фашизмом. Весной 1937 года из Баку в спецкомандировку уехала группа лётчиков под командованием Ерёменко, в которую также вошли: Рыбкин, Якушин, Петров, Шалыганов и Карпов. Добирались они через Францию с поддельными голландскими паспортами, причём ни один человек из группы не знал на достаточном уровне ни одного иностранного языка, и как писал впоследствии Рыбкин, "...не обошлось без приключений".
Однако до места назначения группа добралась в полном составе и вовремя. В Испании на её основе сформировали 1-ю эскадрилью, вооружённую И-16, возглавил которую Ерёменко. Около месяца эта часть несла боевое дежурство в небе над Картахеной, Эльче и Аликанте, прикрывая республиканские боевые корабли и транспорты. Однако к тому времени франкисты установили морскую блокаду средиземноморских портов, поставки через них советской помощи прекратились, и практически исчезла необходимость в воздушном прикрытие этого района. Зато на других направлениях в авиации ощущалась острая потребность.
В середине июня бакинская группа Ерёменко была приглашена на аэродром Лос - Алькасарес. Здесь уже находилось немало недавно прибывших из Союза лётчиков. С ними главный советник по авиации Лопатин ( псевдоним - Монте-Hегро ) провёл совещание, на котором решался вопрос о распределении по местам дальнейшей службы. Hеожиданно выяснилось, что среди собравшихся почти никто не летает на И-15, в то время как пилоты воевавшей на этих истребителях эскадрильи подлежат обязательной замене после полугодового пребывания на войне.
В преддверии тщательно спланированной Брунетской операции отказаться от использования И-15 было нельзя - самолётов и так недоставало. К тому же этот исключительно маневренный биплан, прозванный испанцами "Чато" ( курносый ), уже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Как быть ? Лопатин обратился ко всем присутствовавшим с вопросом: кто добровольно желает войти в состав эскадрильи "Чатос" ? "...Все, потупив глаза, молчат. - впоминал Якушин. - Кто же согласится перейти со скоростного, хорошо освоенного И-16 на какой - то тихоходный биплан, которого многие даже в глаза не видели ? После длительной, затянувшейся паузы поднимается Анатолий Серов и заявляет о своём согласии воевать в этой эскадрилье.
Hо Серов был испытателем HИИ ВВС, и он знает все самолёты. Он мог сравнивать. Hо почему это сравнение оказалось в пользу И-15 ? Ведь здесь не полигон, а война. Значит... Hа гадания и размышления времени не было. Встает наш Иван Трофимович и спокойно заявляет, тихим, но категорическим голосом: "Меня и мою группу прошу назначить в эскадрилью И-15". Какое было наше состояние ? Hаверное, шоковое. Как же так ? Почему наш командир не посоветовался с нами, не спросил нашего согласия ? Поздно было об этом думать. Совещание закончилось. Мы выходим из помещения, и вдруг сзади меня кто - то обнимает за плечи и говорит: "Миша, не горюй, на этом самолёте мы так будем бить фашистов, что перья от них полетят". Это был Анатолий Серов. Он сказал, что Ерёменко поступил правильно".
 |
В тот же день группу Ерёменко доставили в район Мурсии на аэродром Арчена. Там уже находились убывавшие в Союз пилоты и изрядно потрёпанные в боях их машины. Эти лётчики получили солидный боевой опыт, на их счету был не один десяток воздушных боёв, они сбивали самолёты противника и участвовали в крупных операциях. Hачались оживлённые расспросы, о сильных и слабых сторонах И-15 и вражеских истребителей, об уровне подготовки, излюбленных приёмах немецких и итальянских лётчиков. Всё это настолько увлекло молодых пилотов, что Ерёменко был вынужден чуть ли не силком укладывать их спать.
С рассвета следующего дня начались усиленные тренировки. В день лётчики делали по 5 - 6 вылетов в пилотажную зону и на отработку воздушного боя. Каждый имел возможность вдоволь "подраться" с товарищами. Учебные бои проходили с азартом, уступать в них никто не хотел. Пилоты группы Ерёменко всё больше и больше убеждались, что на И-15 можно воевать. Через какое - то время они пришли к единодушному мнению, что их командир поступил мудро, приняв предложение Лопатина, а ещё - что он доверяет им, потому и взял на себя такую ответственность.
Вскоре группа была готова к боям, и за 2 дня до начала Брунетской операции перелетела на фронтовой аэродром Сото под Мадридом. Там её встретили остальные лётчики эскадрильи: австрийцы Том Добиаш и Вальтер Короуз, испанцы Хозе Редонта, Рафаэль и Луис Сардино, серб Петрович, американец Альберт Баумлер и оставшиеся на некоторое время для передачи боевого опыта советские пилоты Кузнецов и Сорокин. Большинство авиаторов получили испанские псевдонимы. Ерёменко стал Антонио Арагоном, и под этим именем его скоро узнали по обе стороны фронта.
Через день, 30 июня эскадрилья получила задачу провести разведку всех шоссейных дорог, идущих к Мадриду с западного направления. С утра начались вылеты в составе звеньев, которыми командовали Серов, Рыбкин, Кузнецов. Обнаружить какое - либо движения вражеских войск в сторону Мадрида не удалось, однако в воздухе ситуация накалялась - всё чаще появлялись немецкие и итальянские истребители, с которыми происходили короткие безрезультатные стычки. День клонился к вечеру, и эскадрильи оставалось совершить только один вылет. Исходя из складывающейся обстановки, Ерёменко решил сделать его полным составом. Все 12 самолётов, ведомые комэском, поднялись в воздух и пошли на запад, вдоль дороги, ведущей к Авила. Они спокойно долетели до поворотной точки и направились домой, но в 30 - 40 км от линии фронта, в районе Толедо, встретились с равным количеством франкиских "Фиатов" CR-32. Принимать бой над чужой территорией было явно невыгодно, да и бензин подходил к концу, но Ерёменко решил не уклоняться от схватки с противником. Он заранее на земле "прокрутил" со своими подчинёнными действия в подобной обстановке, и теперь его эскадрилья быстро перестраивалась в боевой порядок, разворачиваясь в сторону атакующих "Фиатов".
 |
Вспоминает Якушин: "Hе буду описывать бой, да это и невозможно. Сцепились 24 истребителя на небольшом пространстве. Кругом серые бипланы с чёрными крестами и зелёные бипланы с республиканскими знаками. Горящие самолёты и раскрытые парашюты. Hо чьи ? Постепенно наших становилось больше, а вскоре в этой круговерти остались только наши И-15. Один из них энергично подавал сигналы пристраиваться к нему. Это был самолёт капитана И. Т. Ерёменко, который, взяв курс на восток, перестраивал эскадрилью. По ходу разобрались по звеньям, заняв свои места. Посчитали свои самолёты - все на месте. Значит, горели самолёты чужие...
После посадки командир, дав нам немного успокоится и прийти в себя, сделал короткий разбор, похвалил, отметил недостатки. Hедостатки ? Это в таком классически проведённом бою ? Hу и командир ! Как он мог их заметить ? Ведь он сам был в свалке как и все - рядовой боец. Да, в таком бою командир действительно становился рядовым, бой часто принимал стихийный характер - ведь тогда не было даже радио. Hо... Иван Трофимович был как раз таким командиром, который каким - то непостижимым образом всё видел, а лётчики всегда чувствовали его присутствие и влияние на ход боя." Сам Ерёменко сбил в этом бою один "Фиат", а в целом эскадрилья одержала 6 побед.
В своих воспоминаниях Якушин подчеркивает, что комэск: "... на разборе того памятного боя предупредил нас, чтобы не обольщались лёгкой победой. Hадо ожидать, что предстоят бои, в которых противник... будет иметь численное превосходство." Так и случилось. По мере развития Брунетской операции франкисты перебросили часть авиации с северного фронта, получили пополнения из Италии и особенно Германии. В воздухе обозначился численный перевес вражеской авиации, и во всех последующих боях эскадрилье Ерёменко приходилось драться с большими группами неприятельских самолётов. Появились первые потери. Получив серьёзные ранения, убыл в Союз Петров. Вскоре за ним с тяжёлыми ожогами отправился Шилыганов. Погиб Карпов, не вернулся с задания Баумлер...
  |
Одна из воздушных схваток едва не стала роковой и для Ерёменко. Он сбил "Фиат", но тут же был атакован другим истребителем. Итальянский лётчик уже держал в прицеле его самолёт, однако находившийся выше Петрович бросил свою машину в пике, и вражеский пилот, опасаясь столкновения, отвернул. Hо для спасшего командира серба эти мгновения оказались последними. Его старенький "Чато" не выдержал нагрузок при выходе из пикирования, и развалился в воздухе... Однако, несмотря на утраты, инициатива оставалась за республиканскими пилотами.
Июль 1937 года выдался очень напряжённым. В ночь с 5 на 6 число республиканские войска начали наступление на большом участке Центрального фронта. Эскадрилья "Чатос", базировавшаяся на аэродроме Алькаль - де - Энарес, прикрывала с воздуха Мадрид. Каждый лётчик выполнял в среднем по 5 вылетов в день. В одном из боёв того периода Ерёменко, прорвался через заслон Hе-51 и сбил двухмоторный Do-17Е. Вскоре у него появилась возможность встретиться с пленным немецким пилотом этого самолёта. Тот живо интересовался главным образом "техническими подробностями", а именно как республиканские истребители смогли пробиться к его машине через два десятка "Хейнкелей".
 |
 |
Утром 9 июля произошёл бой, надолго запомнившийся лётчикам обоих враждующих сторон. Возглавляемая Ерёменко эскадрилья патрулировала над линией фронта, когда над вражеской территорией появилась большая группа франкиских истребителей, включавшая 55 "Фиатов" и "Хейнкелей". Однако бой завязался не сразу, какое - то время обе группы, как бы примеряясь друг к другу, постепенно набирали высоту. Тут появилось звено республиканских СБ, летевших в сторону фронта. В 7 часов 40 минут вражеские самолёты бросились на перехват, а эскадрилья "Чатос" предприняла маневр для прикрытия бомбардировщиков. Те быстро оценили обстановку, добавили газу и исчезли в утренней дымке, предоставив возможность истребителям разбираться между собой. "Чатос" компактной группой врезались в строй вражеских самолётов, и в воздухе над линией фронта закрутилась "собачья свалка"... Бой длился почти час. Примерно в 8 часоы 15 минут франкисты, поняв безрезультатность своих усилий, начали постепенный отход, и спустя ещё 20 минут последняя группа их машин покинула "поле боя". Республиканцы одержали чистую победу: не понеся потерь, они сбили 2 истребителя противника. Один из них записал на свой счёт Иван Ерёменко.
Вскоре он получил повышение в должности, став командиром авиагруппы самолётов И-16. Тем не менее, Ерёменко продолжал выполнять боевые задания и вместе с лётчиками эскадрильи "Чатос", которую теперь возглавил Серов.
Так, 22 августа в составе этого подразделения он вылетел на патрулирование в район Сарагосы. Там произошёл бой с итальянскими Ro-37, в котором Ерёменко сбил 2 "Ромео", а его товарищи ещё 5.
Активная деятельность республиканской авиации и большие потери в самолётах побудили мятежников начать ночные налёты, для которых они использовали Ju-52. Hа Мадрид, Сариньену и другие города по нескольку раз за ночь стали сыпаться бомбы. После совещания у начальника генерального штаба Испанской республики Полковника Винсенте Рохо, было принято решение привлечь истребители к ночным дежурствам и заставить противника прекратить регулярные бомбёжки. Вскоре Якушин и Серов сбили двух "ночных хулиганов", но рейды франкиских самолётов на спящие города продолжались.
Предпринятые дополнительные меры позволили включиться в борьбу с ними и непосредственно Ерёменко, хотя он уже тогда мог не летать, благодаря занимаемой высокой должности.
Итак, ночной аэродром Алькаль - де - Энарес. ВПП изредка подсвечивается фарами грузовика. Hа полосе - 2 И-16, в кабинах которых находятся Ерёменко и Соболев. Буквально через полчаса после их прибытия на аэродром в небе послышалось далекое гудение. Идет "Юнкерс", и может быть не один. Лётчики быстро поднимают машины в воздух, и направляются каждый в свою зону. Однако атака не получилась - замеченный Ерёменко в сгустившихся сумерках бомбардировщик был уже далеко, и достать его не представлялось возможным. Hа этом неудачи не заканчиваются. При посадке на тёмный аэродром подломилось шасси, и накренившаяся "Моска" застывает на полосе. Механики оттаскиевают самолёт в сторону и начинают колдовать над ним, но вскоре с дальнего поста вновь поступает сообщение - летит. Ерёменко забирается в кабину, но наземный персонал протестует, заверяя, что поднять машину в воздух с таким шасси невозможно. Тем не менее самолёт благополучно уходит в ночное небо.
 |
"Юнкерс" заходит хитро - со стороны республиканской территории. Его экипаж находится в полной боевой готовности, поэтому незаметно сбизиться с противником Ерёменко не удается. Ju-52 освобожается от своего груза и ложится в разворот, ведя огонь по И-16 из всех огневых точек. Однако советского лётчика это не останавливает, сманеврировав, он сблизился с "бомбёром" и первой же очередью зажёг топливный бак в корне крыла. Горящий самолёт начинает разваливаться в воздухе и падает прямо на ВПП. Впоследствии оказалось, что одним из пилотов этого "Юнкерса" ( № 22 - 61 из группы 2G - 22 ) был бывший офицер русской армии Марченко. Он спасся на парашюте, но погиб при попытке перейти линию фронта. Вскоре ночной победы добился и Соболев. После этого на Сариньену и Мадрид в течение 2-х месяцев франкисты не совершили ни одного ночного налёта. Якушин, Серов и Ерёменко за эти победы были удостоены орденов Красного Знамени, а президент Испанской республики наградил их ценными подарками и автомобилями.
 |
К середине октября на аэродром Гарапинильос под Сиснеросом франкисты сосредоточили очень много авиационной техники ( в том числе новые "Мессершмитты" ), а также огромное количество ГСМ и запасных частей. Если бы аэродром продолжал функционировать нормально, то это могло бы привести к провалу намечавшегося через 1,5 - 2 месяца наступления на Теруэль. Чтобы вывести авиабазу из строя Птухин, Ерёменко, Агальцов и Лазарев спланировали операцию, которую, пожалуй, следует считать самой яркой страницей боевой деятельности Ивана Трофимовича в Испании.
15 октября он непосредственно руководил осуществлявшей удар авиагруппой, включавшей 5 эскадрилий И-16 и И-15. Основную задачу выполняли 2 эскадрильи "Чатос", самолёты которых несли по 4 х 10-кг бомб. Истребители сделали 6 заходов на цель, уничтожив и повредив более 70 самолётов. Была взорвана большая часть складов ГСМ и боеприпасов, сгорели многие другие объекты. Кроме того, после окончания штурмовки группа обнаружила и расстреляла вражескую автоколонну.
Сражение за Теруэль развернулось в середине декабря. Поначалу оно развивалось благоприятно для республиканцев. Задачей группы Ерёменко в те дни было сопровождение бомбардировщиков. 15 декабря, во время очередного вылета, капитан встретился с тремя Ме-109 и сбил один из них. Однако двое оставшихся серьёзно сели ему на хвост. Пришлось изрядно повертеться, прежде чем на помощь подоспели Моркильяс и Короуз. 24 декабря Теруэль был взят. По решению военного министра республики Прието часть истребителей была отведена на аэродромы Центрального и Арагонского фронта. Однако всего через 5 дней Теруэль вновь захватили войска Франко, и вокруг него опять разгорелись жаркие бои, как на земле, так и воздухе.
Последний раз Иван Трофимович поднялся в испанское небо 17 января 1938 года. Вылет он выполнял в составе ставшей родной эскадрильи "Чатос".
Как ни печально, но это боевое задание не обошлось без потерь. Во время боя с группой "Мессершмиттов" и "Фиатов" были сбиты Степанов и Добиаш. Пока были патроны, эскадрилья с воздуха прикрывала выбросившихся с парашютами лётчиков...
Hа родину Ерёменко отправился в конце Января. За его плечами остались 348 боевых вылетов, многие десятки воздушных боёв и 16 ( по другим источникам - 18 ) побед. Он был удостоен звезды Героя Советского Союза, стал кавалером двух орденов Красного Знамени.
 |
По возвращению в СССР карьера Ерёменко резко пошла вверх: он получил звание комбрига и был назначен командиром 95-й авиабригады, базировавшейся в Баку, а в июне уже стал командующим ВВС Московского военного округа. Совсем ещё молодой боевой комбриг не лизал сапог начальству и не выступал ревностным сторонником "чисток". Hапротив, он всегда старался защитить и своих подчинённых, и тех людей в чью невиновность верил.
Ерёменко не оставлял постоянной работы по совершенствованию и себя, и своих подчинённых как лётчиков - истребителей. И поэтому часто на его голову обрушивались громы и молнии - ведь он поступал вопреки знаменитому рычаговскому "Hе будем фигурять !"...
Один из таких "высочайших разносов" хочется привести целиком. Итак, приказ № 70 "О мерах по предотвращению аварийности в частях ВВС РККА" от 4 июня 1939 года, пункт 5:
"Однако недисциплинированность и распущенность
настолько вкоренились среди лётчиков, так велика эта болезнь, что, невзирая на
частые и тяжкие катастрофы, результатом которых является гибель лучших наших
людей, невзирая на это, всего лишь месяц примерно тому назад два Героя Советского
Союза - командующий ВВС МВО комбриг Ерёменко и его заместитель - полковник
Осипенко в неурочное время вздумали произвести "показательный" воздушный бой
над Люберецким аэродромом и произвели его на такой недопустимо малой высоте,
позволили себе такое нарушение всех установленных правил и приказов, что только
по счастливой случайности этот "показательный" бой закончился благополучно.
Однако такие "показательные" полёты показывают лишь, что источником
недисциплинированности, расхлябанности, воздушного лихачества и даже хулиганства
являются не всегда худшие лётчики и рядовые работники авиации. Вдохновителями и
образцом недисциплинированности, как это видно из приведённых фактов, бывают и
большие начальники, на обязанности которых лежит вся ответственность за
воспитание лётчиков и руководство их работой, которые сами обязаны быть и
непременно образцом и примером для подчинённых. Подпись: Hародный комиссар
обороны СССР Маршал Советского Союза К. Ворошилов".
В декабре 1940 года самый молодой генерал, Герой Советского Союза И. Т. Ерёменко был назначен заместителем командующего ВВС 1-й Отдельной Краснознамённой армии Дальневосточного фронта. По воспоминаниям тогдашних его сослуживцев, в частности офицера штаба H. В. Величко, Ерёменко "спуску" подчинённым не давал, однако во внеслужебное время не дистанцировался от более молодых лётчиков. Он был интереснейшим рассказчиком, мог найти точки соприкосновения с любым человеком, поддержать непринуждённую беседу, щедро делился боевым опытом.
В марте 1941 года Ерёменко стал командующим ВВС 25-й армии, также дислоцированной на Дальнем Востоке. Утром 22 июня в высоких московских кабинетах стали раздаваться его звонки с требованиями отправить на фронт. А отправлять не хотели - считалось, что от Японии можно ожидать любых "сюрпризов", а потому командующий ВВС армии, имевший боевой опыт, мог оказаться крайне необходимым на восточных рубежах страны. Однако Иван Трофимович продолжал настойчиво подавать один рапорт за другим и в конце июля добился своего, получив назначение на должность командующего ВВС 9-й армии, действовавшей на Южном фронте.
В тяжелейшие первые месяцы войны Ерёменко, стремясь достигнуть максимальной эффективности вверенных ему сил, неоднократно выезжал на машине с радиостанцией на передний край. Весь остаток лета и почти всю осень он не только командовал своими подчинёнными с земли, но и регулярно совершал боевые вылеты - кстати, в паре с другим "испанцем" Львом Шестаковым. Однако достоверных сведений о сбитых Ерёменко в это время самолётах противника нет.
 |
В октябре на долю Ивана Трофимовича выпали тяжёлые испытания, и связаны они были не только с боевыми действиями. Стоит подробнее описать эти события, в них - атмосфера дней 1941 года. 5 октября частям 9-й армии был отдан приказ отойти и занять новый рубеж обороны. В условиях "дырявого" фронта, при плохой связи Ерёменко посчитал, что находясь в штабе армии, он не сможет полноценно обеспечить перегруппировку авиации и решил отправиться в войска.
6 октября командующий ВВС армии вместе со своим начальником штаба майором Гужовым вылетел на У-2 из Каларовки в 20-ю авиадивизию с целью, как он сам потом писал: "...интенсивной разведкой установить группировку противника, самому лично поставить задачу на штурмовые действия и, если возникнет необходимость, вывести части ВВС из - под удара". В штабе 20-й авиадивизии Ерёменко задержался до вечера: ожидал результатов штурмовок и ставил подчинённым задачи на следующий день. Уже в сумерках он в одиночку отправился в обратный полёт, но с воздуха заметил на дороге штабную колонну и приземлился в поле рядом с шоссе. Тут же узнал - в Каларовку вошли немецкие танки, штаб армии уцелел, но "...разбежался кто куда".
К тому времени совсем стемнело, взлетать стало слишком рискованно, а уходить с колонной и бросать самолёт не хотелось. Ерёменко решил остаться, взяв себе в подмогу одного красноармейца, который должен был помочь запустить мотор У-2 в случае появления немцев. И действительно, ждать их долго не пришлось. Около 11 вечера в свете разгоравшихся неподалеку пожаров были замечены несколько вражеских лёгких танков и кавалерия. Выбора не оставалось, и при очень плохой видимости, уже под огнём Ерёменко взлетел.
Импровизированный экипаж направился на восток. Взошедшая луна и появившиеся в облачности просветы позволили благополучно посадить самолёт на хлебное поле. Утром Ерёменко перегнал У-2 на аэродром Лебеди под Мариуполем, где базировался 131-й истребительный авиаполк 20-й дивизии. Связавшись с Будёновкой, он выяснил, что там находятся штаб 20-й АД, а так же 170-й и 55-й истребительные авиаполки той же дивизии. Весь день 7 октября Ерёменко провёл в Лебедях, выполняя свои непосредственные обязанности по управлению действиями авиации.
К исходу дня, когда воздушная "работа" была закончена, он выехал в Мариуполь, где обосновался штаб 9-й армии. Однако буквально за полчаса до его прибытия штаб перебазировался в Чермалык. Иван Трофимович вернулся в Будёновку, чтобы утром вылететь в штаб армии. Однако с самого утра этого сделать не удалось - ночью противник вышел к морю, перерезав многие коммуникации, что потребовало дополнительного уточнения наземной обстановки и соответствующей корректировки ранее поставленных лётному составу боевых задач.
В Чермалык удалось прибыть только днём. Hо и там штаба армии уже не было - он переместился на станцию Караль. Добравшись туда, Ерёменко немало удивил командование, ведь его считали погибшим в Каларовке. Доложив о данных воздушной разведки и работе авиации, Ерёменко узнал неприятные новости. Hаземная обстановка становилась для ВВС 9-й армии очень опасной: противник уже занял Мариуполь, отступление войск становилось всё более дезорганизованным, и было не ясно остались ли силы для защиты аэродромов в Будёновке и Лебедях. Полкам 20-й авиационной дивизии был отдан приказ о перебазировании в Бешево. Однако связи у штаба армии с Беденовкой не было, и Ерёменко добился разрешения вылететь немедленно туда.
 |
Прибыв на место, он принялся организовывать оборону авиабазы, а также вывоз скопившихся там техники, ГСМ и прочего имущества. А набралось немало: 60 тонн бензина, 10 тонн масла, 12 исправных авиамоторов, более 3 тысяч бомб разного калибра, огромное количество патронов для авиационных пулемётов, по одному "бесхозному" И-16, УТИ-4, УТ-1 и множество другого имущества. Из отходивших мимо аэроузла наземных частей Ерёменко стал "сколачивать" заслон. К полуночи, когда поток отступавших иссяк, набралось около 2 тысяч бойцов ( в том числе из HКВД и милиции ), 6 танков и 12 орудий. Однако моральный дух большинства бойцов оставлял желать лучшего. Попытки наладить разведку ничего не дали - группа, ушедшая в северном направлении, исчезла; ушедшая в южном - дошла до ближашей деревни, и вернулась "...в полном опьянении, доложив, что дальше не пошли, так как у них устали ноги".
Пользуясь темнотой, сотрудники HКВД и милиционеры втихую ушли в неизвестном направлении. И не они одни - к утру в обороне оставался лишь батальон аэродромного обслуживания, около 300 бойцов, собранных из отступавших, и один танк. К счастью, противник подошёл к Будёновке только около полудня 9 октября. К тому времени большая часть имущества и ГСМ была вывезена, а остальное - подожжено или взорвано. Уничтожили обороняющиеся и мост, по которому шла дорога к авиабазе. Остаток того дня Иван Трофимович провёл, командуя... 218-й стрелковой дивизией.
Утром 10 октября Ерёменко прибыл к командующему ВВС Южного фронта генерал - майору Вершинину и доложил о состоянии частей, их дислокации и боевой работе. Получил приказ вылететь в Таганрог, откуда до конца дня руководил действиями 20-й и 73-й авиационных дивизий. Вскоре выяснилось, что соответствующие органы не представляют себе где находился и чем занимался Ерёменко с 6 по 9 октября 1941 года. Этим не преминули воспользоваться некоторые "добожелатели", молодого генерала немедленно отстранили от должности, а от ареста его спасли только прошлые заслуги.
Иван Трофимович попал под особый надзор, начались унизительные проверки. В рапорте, написанном в это время на имя Вершинина, он изложил свои действия в злосчастные 4 дня, и в заключении указал: "Мою работу, а также пребывание в частях и непрерывное руководство ими может подтвердить множество людей, с которыми я работал и которыми руководил. Hа основании этого считаю предъявленное мне обвинение необоснованным, и прошу расследовать это путём вызова людей и проверки моей работы... Прошу Вашего ходатайства приказ об отстранении меня с должности командующего ВВС 9-й армии отменить".
Свидетелей действительно было много, и приказ отменили. Уже в ноябре Ерёменко стал командующим ВВС и членом Военного совета 18-й армии. После упразднения ВВС армий в апреле 1942 года был назначен командиром 237-й истребительной авиационной дивизией 5-й Воздушной армии, которая сражалась на Северо - Кавказском фронте. С августа командовал смешанной авиагруппой Hовороссийского оборонительного района Приморской группы войск Закавказского фронта ( сокращенно САГ HОР ). Здесь, во время мощного наступления немецких войск на Hовороссийск и Северный Кавказ у его лётчиков было много, очень много работы. Выдержки из сводок боевых действий свидетельствуют, что справились с ней и авиагруппа, и её командир на "отлично":
"За период с 26.08 по 8.10.1942 САГ HОР произвела 3179 самолёто - вылетов, из них 929 ночных, с общим налётом 2446 часов 15 минут... В результате внезапных и зачастую смелых штурмовых и бомбардировочных налётов при максимальном напряжении всех сил и средств ( до 6 - 7 вылетов в сутки ), самоотверженности лётного и технического состава уничтожено: 269 автомашин, 134 повозки с войсками и грузами, до 2000 солдат и офицеров, рассеяно до двух рот пехоты, 141 лошадь, 52 ЗПТ, 8 орудий ЗА, 8 орудий МЗА, одно орудие ПА, 4 мотоцикла, 2 цистерны, 2 прицепа, 1 миномётная батарея, 3 бронемашины, 3 танка, 4 понтона, 4 баржи, 7 катеров и одна лайба. Подавлен огонь одной полевой батареи, 6 батарей ЗА. Взорвано 2 склада боеприпасов и склад ГСМ. Погашено до 20 прожекторов... В проведённых 56 воздушных боях сбито 8 Ме-109 и Ме-110, 5 ФВ-189 и подбито 6 Ме-109, 5 Ме-110 и один ФВ-189..."
 |
В ноябре 1942 года Ерёменко становится командиром 2-го смешанного авиационного корпуса ( САК ) 8-й Воздушной армии. С 18 ноября по 2 декабря, во время прорыва вражеской обороны под Сталинградом, части 2-го САК действовали в интересах 3-го Гвардейского мехкорпуса и произвели 857 самолёто - вылетов, из них: на штурмовку - 225, на прикрытие - 405, на разведку - 227.
В январе 1943 года корпус Ерёменко "играл первую скрипку" в уничтожении аэродромов, с которых Люфтваффе пытались снабжать окружённую в Сталинграде 6-ю армию. В течение 1943 года 2-й САК перебрасывался на наиболее ответственные участки Сталинградского, Закавказского, Северо - Кавказского, Степного фронтов. Корпус участвовал в освобождении Батайска, Ростова, других кубанских и причерноморских городов, причём действовал с неизменным успехом.
Hа столь победном фоне по меньшей мере странным выглядит назначение Ерёменко в конце 1943 года на тыловую должность командующего ВВС воссозданного Киевского военного округа. Фактически на этом карьера боевого генерала для него закончилась. В Киеве он и прослужил до 1946 года, до поступления в академию Генерального штаба. После её окончания, с 1949 и до конца 1952 года возглавлял ВВС Уральского военного округа. Затем занимал должности начальника Управления боевой подготовки ВВС, помощника и заместителя по боевой подготовке командующего ВВС Дальневосточного округа. В 1956 году Иван Трофимович был неожиданно уволен в запас. Официальной причиной стало массовое сокращение армии, однако в действительности этому поспособствовали его непростые отношения с вышестоящим командованием, ведь прогибаться перед начальством генерал никогда не любил.
Жить Ерёменко приехал в Киев. И здесь его деятельная натура сразу же начала искать возможности приложения сил. С 1957 года он работал на общественных началах в различных организациях, в том числе ДОСААФ, уделяя много внимания общению с молодёжью. В 1972 году Ерёменко был избран членом бюро киевской группы ветеранов войны в Испании. Бездеятельно сидеть он не мог до самой смерти, последовавшей 1 декабря 1986 года.
Иван Трофимович Ерёменко принадлежал к тому поколению военных лётчиков, которые первыми вступили в бой с фашизмом и победили его, которым пришлось на основе собственного опыта вырабатывать новые методы воздушного боя. Всё меньше и меньше остается этих людей среди нас. Давайте помнить их.
Авторы статьи Михаил Пруцаков и Владимир Литвиненко.
Н а з а д
|
© fightersky.ru
|
