Чернец Иван Арсентьевич

Для нас, фронтовиков, День Победы был и останется праздником, который подводит под общий знаменатель все наши весьма разные судьбы, праздником фронтового братства, веры в то, что доставшийся дорогой ценой мир будет прочным.

Вспоминаю конец 1930-х годов. Я - мальчишка-школяр, потом курсант мореходки. Тогда для меня не существовало вопроса: идти служить в армию или нет ?   Я бы самым большим позором для себя посчитал любое сомнение по этому поводу. Конечно, служить !   А как боялся каждый допризывник быть "забракованным" по здоровью !   Знали: служба - это наш долг. Я и сейчас думаю так. И никогда не пойму молодых здоровых парней, любыми способами уклоняющихся от службы в армии. У всех уважающих себя народов во все времена, а уж в России и подавно, к ратной службе относились как к священной обязанности.

Потом на мою довоенную биографию пришлись Одесский аэроклуб. Черниговское военное авиационное училище. Я очень гордился, что буду служить в авиации, и учился с отличием.

Сомнений не было: воевать нам придётся. Жаль, техника у нас была старовата. О тактике вероятного противника знали до обидного мало. Воевать начали в Августе 1941 года на полуфанерных "Ишачках". А у немцев - цельнометаллические "Мессеры". Словом, через несколько недель от нашего полка, остались "рожки да ножки". Уцелевших отправили в тыл, на переформирование и переучивание.

В Декабре 1942 года на Северном Кавказе во 2-м вылете на Ил-2 произошла неудачная для меня встреча с "Мессером". В итоге ранение, контузия, нога искалечена на всю жизнь. В госпитале в Черкесске донимали ужасные боли. Не знаю, как я выкарабкался. Но о том, чтобы уводиться по ранению, не летать - даже мысли не допускал. Нет, только на фронт !   За одного битого двух небитых дают !

Весной 1943 года я уже был в своём родном 7-м Гвардейском штурмовом авиационном полку. Несколько вывозных - и опять в бой. Кубань, Крым...

Осенью 1943-го над Керчью был сбит второй раз. Кое - как посадил горевшую машину. А вылезли уже не было сил. Спасли моряки - десантники. Но обгорел весь, и только маска с очками спасла глаза. Моему воздушному стрелку Валентину Уманцу тогда же разорвавшимся снарядом оторвало правую руку. Снова госпиталь. Подлечился и опять на медкомиссию. Не просил никакой поблажки. Только в свои полк !   Воевал в Белоруссии. Польше, Прибалтике, под Кёнигсбергом.

Так думали, так понимали свои долг тогда многие фронтовики. Среди моих близких приятелей, к примеру, был лётчик - истребитель из Нальчика Кубати Карданов. Он - кабардинец, Герой Советского Союза. Сбил более 20 самолётов. Но мало кто и сегодня знает, что летал и сбивал самолёты противника Кубати, можно сказать, одной правой. Левая рука после тяжёлого ранения не сгибалась в локте. Ручкой "сектор газа" он управлял, наклоняясь всем корпусом.

Другой мой знакомый лётчик - фронтовик Михаил Ворожбиев в бою был ранен. Ослеп на один глаз. Но всё равно своего и, подлечившись, сел в кабину Ил-2. Летал на штурмовку. И лишь в конце войны пересел, на транспортный "Дуглас".

Как рассуждал я: "Опытному лётчику воевать легче. Меня немцу так просто не провести, сумею нанести больший вред врагу, чем менее умелый, менее опытный лётчик. Значит, моё месте, как бы ни было трудно, в строю". И не было во всём этом ни рисовки, ни бахвальства, ни желания выделиться. Поступали мы, как велело сердце, по совести. И сейчас, по прошествии многих лет, всё больше утверждаюсь в мысли, что победили-то мы именно потому, что миллионы и миллионы людей правильно понимали свой долг перед Родиной и выполнили его до конца. Я верю в нравственное здоровье народа, в его патриотические чувства. Нет, не в "квасной патриотизм", не в дутый пафос, а в то, что в сердцах людей, в то, что было у нас, солдат, когда мы летали, ходили в бой.

Иван Чернец прибыл в 7-й штурмовой авиаполк в Ноябре 1942 года. С группой других молодых лётчиков он был назначен в эскадрилью Василия Емельяненко. Эскадрилья изрядно поредела в последних боях, вылетая почти ежедневно на отражения наступления немецких войск в районе Орджоникидзе.

В первых числах Января 1943 года части Красной Армии выбили немцев из Армавира и наступали в направлении города Кропоткин. Опасаясь потерять стратегически важное шоссе, открывавшее путь на Ростов, немецкое командование бросило на этот участок свежие подкрепления. Наступление наших войск приостановилось. Особенно трудное положение создалось на участке восточнее реки Синюхи.

В штаб авиадивизии поступило распоряжение штурмовать немецкие войска в этом районе. Едва на аэродром возвратилось звено Ивана Чернеца, ему объявили новое задание. Командир, взглянув вверх добавил:

- Фрицы небось в небо уже не посматривают. Погода-то какая. Используй этот факт.

Сильный северный ветер гнал тяжёлые свинцовые тучи. Они застилали весь небосклон. Видимость едва достигала 500 метров.

- Выручим пехоту, - без лишних слов произнёс Иван Чернец.

Два Ил-2 на бреющем через полчаса вышли в указанный район, и как раз вовремя: из перелеска выползали танки. За ними, прикрываясь бронёй, шла пехота.

Сделав 3 захода, штурмовики огнём PC и пушек подожгли несколько танков. При заходе на новую штурмовку лётчики с удовлетворением увидели, как в беспорядке отходит противник.

При подходе к аэродрому, готовясь к посадке, Чернец выпустил шасси, но одна стойка колеса не стала на замок. Очередь зенитного пулемёта всё - таки задела воздухопровод. Лётчик мастерски сумел посадить самолёт на одно колесо.

В одном из вылетов лётчик "случайно" сбил истребитель противника:

"И тут небо передо мной исчезает. Нет голубизны, нет солнца, нет горизонта, их закрыло что-то. На этом "что-то" явно вырисовываются кресты, они надвигаются на меня. Ме-109 !   Он уже так близко, что дух захватывает. Не среагировал на мой маневр скоростью, выскочил по инерции вперёд. Катастрофа неизбежна, сейчас столкнёмся. Невольно зажмуриваюсь в ожидании гибельного удара, только пальцы, натренированные до автоматизма, продолжают свою работу, жмут на гашетки. Самолёт вибрирует от стрельбы пушек и пулемётов. Прихожу в себя, гляжу: на месте, где только что был фашистский истребитель, вздулось пятно дыма. Рву ручку управления, чтоб не врезаться в обломки, и - на помощь ведомому".

20 Января 1943 года Иван Чернец был тяжело ранен. Почти в бессознательном состоянии он посадил свой подбитый Ил-2 в горах Черкессии. Был спасён местными жителями Евдокией Бочаровой и подростком Александром Чергиным, который ночью отвёз его на лошади в госпиталь. Около 3 месяцев лётчик пролежал в госпитале с перебитой ногой.

Чернец вернулся в полк в конце Октября 1943 года. Полк готовился к поддержке десанта, который со дня на день должен был высадиться на Керченский полуостров. Вместе с другими, уже побывавшими в боях лётчиками он составлял ядро полка.

Полк стоял в недавно освобождённой нашими войсками станице Старотитаровской. Правдами и неправдами Чернец добивается права снова подняться в воздух.

9 Декабря 1943 года в совершенно нелётную погоду в составе четвёрки наиболее опытных пилотов он поднимается в воздух на поддержку прорвавшихся с Эльтигена десантников. При обстреле зенитный снаряд пробивает бензобак:

"В кабине вихрь бензина, дышать невозможно. Фонтан бьёт из-под ног. Двигатель раскалён, струйка в моторный отсек и...

Срабатывает инстинкт самосохранения. Немедленно из кабины. А как же стрелок ?   На лицо маску с очками, голову за борт, там поток чистого воздуха. Куда садиться ?   На воду - раненый стрелок утонет, а земля - черкнет искра и...

И тут я - комсомолец, атеист - подымаю глаза к небу и шепчу: "Бог, если ты есть на самом деле, сделай так, чтоб мы не взорвались, не загорелись. Клянусь, буду верить в тебя, отныне и на века !".

Спасительное решение приходит внезапно. Где-то в этом районе песчаная коса. Лётчик сажает самолёт, ещё на пробеге он загорается. Жуткая пронизывающая боль да оранжевые языки пламени за стёклами очков. Огненным клубком выметнулся и покатился под ноги десантникам. Они же вытаскивают истекшего кровью и такого же обгоревшего стрелка. Одежда сгорела, тело чёрное. Губы обгорели.

Вновь "воскресший из мёртвых", как писал впоследствии В. Емельяненко, Чернец возвратился в родную часть. Когда полк был передислоцирован в Белоруссию, Иван Чернец уже стал признанным ведущим групп штурмовиков.

Был День авиации - 18 Августа. Не иначе как по этому случаю штурман Юрков появился на аэродроме в выходной паре, хоть и предстояло лететь в район Визны - подавлять артиллерию. Усаживаясь в самолёт, сделал тогда технику замечание:

- Сегодня же кабину помыть !

Юрков летел во главе первого звена, за которым сзади пристроилась вторая четвёрка. Погода в этот день была как для воздушного парада: безоблачно, видимость отличная. До цели летели в хорошем строю: "Кр-расота !"

Как же Юркову было сдержаться от выражения чувств, если цель уже видна, а в небе ни единого разрыва зениток, ни одного "Мессера". Несколько наших истребителей сопровождения уже выскочили вперёд для "расчистки воздуха". Там нечего было и расчищать, но так уж задумано - истребители действовали по заранее разработанному плану.

Юрков повёл свою четвёрку в атаку. Штурмовики одновременно нацелились в землю. Из люков ведущего отделились "сотки", и тут же самолёт разнесло в куски... Иван Чернец принял командование группой.

Причина взрыва самолёта Юркова оставалась загадкой. Приезжало дивизионное начальство. На первых порах устроили разнос тем, кто "распускал слухи", будто самолёт подорвался на своих бомбах. Больше всех досталось Ивану Чернецу, который хорошо видел происшедшую над целью катастрофу и первым высказал своё предположение.

Чернец весьма подробно, в отличие от В. Емельяненко, описал эту историю в рассказе "Рыбачка Сонька".

- Ваше личное мнение о ЧП утверждать среди коллектива части запрещаю, - приказал командир полка, выслушав его рапорт.

Утром следующего дня ещё в 2-х полках при тех же обстоятельствах на другом участке взорвалось 2 экипажа. Техники, несмотря на приказ подвешивать 100-кг бомбы, берегут лётчиков и снаряжают любые другие калибры.

При подлёте к линии фронта на связь выходит комдив:

- Какие у вас бомбы ?

- Те, на которых я не взорвусь.

- У них что, эпидемия сумасшествия ? - слышит лётчик приглушенный голос Генерала.

На следующий день после обеда полк сидит на траве под открытым небом. Генерал рассержен:

- Гвардейцы !   Мне стыдно и больно... Вы пошли на поводу безответственных лиц...

Чернец не выдерживает:

- Никакого секретного оружия немцы против нас не применяют. Конечно, списать на врага собственные грехи куда выгодней, не надо отвечать за них.

- Как вы смеете так разговаривать ? - воскликнул Генерал, повернувшись к командиру полка и двигая желваками: - Немедленно отдайте приказ: Старшего лейтенанта снять с должности заместителя комэска и подвергнуть домашнему аресту на... 10 суток - И ко мне: - Ваше беспрецедентное поведение и панические речи здесь не нужны. Оставьте собрание !

- А почему бы вам, товарищ Генерал, самому не слетать, не проверить лично ?   А я готов к вам в заднюю кабину за воздушного стрелка. Для меня будет великая честь отправиться на тот свет вместе с вами !

Кончилась вся эта история тем, что разбиравшаяся в причинах катастрофы специальная комиссия забраковала партию бомбовзрывателей.

Лётчика вызвал командир:

- Ты не золото, вёл себя далеко не лучшим образом. С тобой, между прочим, такое случается не впервой - вызывающий, непреклонный, самоуверенный тон, железная точка зрения и прочее. Но ты же не в безвоздушном пространстве !   Говорить правду хорошо, да не всегда умно. Так что, принимай эскадрилью.

В конце 1944 года Ивана Чернеца представили к званию Героя Советского Союза. К этому времени он совершил 105 боевых вылетов, в результате чего были уничтожены и повреждены 21 танк, 63 автомашины, 9 железнодорожных эшелонов, 85 вагонов, 15 цистерн, 35 орудий, 27 зенитных точек. В 6 воздушных боях он сбил 2 самолёта противника.

Весть о том, что С. В. Ильюшин построил новый штурмовик Ил-10, была воспринята в полку с восторгом.

- Успеем ли на таком повоевать ? - всполошились лётчики.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 Февраля 1945 года за мужество и героизм, проявленные на фронте борьбы с немецко - фашистскими захватчиками, Гвардии старшему лейтенанту Чернецу Ивану Арсентьевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" ( № 5322 ).

Новое наступление наших войск было назначено на 24 Февраля. А накануне отметили годовщину Красной Армии.

В полку этот вечер был торжественным вдвойне. Зачитали Указ о присвоении звания Героя Советского Союза ещё 5 лётчикам: Владимиру Кабанову, Александру Плешакову, Михаилу Шатову и сразу двум Иванам - Чернецу и Остапенко. И ещё объявили:

- Получено распоряжение готовиться к отправке в тыл для переучивания на новых штурмовиках !

Через несколько дней Чернец в составе группы лётчиков был направлен в тыл для получения новых штурмовиков Ил-10. Здесь, в тылу, он совершил поступок, перечеркнувший его фронтовые заслуги.

Согласно данным уголовного дела, в начале Марта будучи в нетрезвом состоянии, изнасиловал несовершеннолетнею жительницу села Каменка - Белинская Пензенской области. 28 Мая 1945 года трибуналом Приволжского военного округа осуждён к 5 годам лишения свободы в исправительно - трудовом лагере. 4 Июля 1947 года лишён звания Героя Советского Союза.

Весьма подробно о том, за что же был осуждён И. Чернец, рассказал в своей новой книге В. Е. Звягинцев - "Трибунал для "Сталинских соколов".

Отбыв срок наказания, всю оставшуюся свою жизнь он доказывал, что случившиеся с ним трагическая и нелепая случайность.

Чернец стал журналистом, а окончив институт - писателем. Печатался под псевдонимом Иван Арсентьев. Уже первая его рукопись, которую он принёс в 1952 году ответственному секретарю редколлегии альманаха "Волга" А. И. Зусиной вышла вскоре отдельной книгой "Суровый воздух". Она была издана в Куйбышеве в 1954 году. Это было самое первое эпическое художественное произведение, в котором рассказывалось о боевой деятельности советских лётчиков от первых трудных боев 1941 года до победных вылетов на Берлин в Мае 1945-го.

Затем в 1958 году в московском издательстве "Молодая гвардия" вышла повесть "Трудное счастье", в 1960 году в Куйбышеве - "Повесть одной судьбы", там же в 1963 году - "Ещё не гремели салюты". Вскоре в "Московском рабочем" в 1965 году выходят "Суровые будни", там же в 1968 году роман о партизанском движении "Кровавый крест"  ( книга 1 ).

Исторический роман "Буян" о революционных событиях 1905 года издан в Куйбышеве в 1969 году. Это волнующий рассказ о Старо - Буянской республике, возникшей на территории Самарской губернии осенью 1905 года.

Цикл о нефтяниках был продолжен в 1972 году - "Среди ветров". Повести о лётчиках "Обратный штопор" и "Лётная повесть" выходят в издательстве "Современник" в 1975 году. Затем в издательстве "Московский рабочий" печатается "Три жизни Юрия Байды" в 1979 году. Роман и повесть "Преодоление" выходят в "Современнике" в 1980 году.

Удивительно, что в одном и том же полку сражались 2 талантливых писателя. Но если книга В. Емельяненко "В военном воздухе суровом" строго документальна, то И. Чернец выпустил о войне сборник рассказов "Стреляли, чтобы жить". Напиши он об этом же мемуары, назови всё своими именами, они бы в то время наверняка не увидели свет. Тем не менее каждый его рассказ посвящён какому-то памятному эпизоду в жизни лётчика или одному из его боевых товарищей.

Такой пример. Лётчик подставил самолёт под огонь зенитной артиллерии противника и был сбит ещё на подходе к цели. На него готовят материал на присвоение звания Героя посмертно. В наградном листе записывают следующее: "Самолёт подожжён над целью, а самого лётчика ранили, и тогда он в полном сознании направил горящую машину на скопление врага".

Чернец пишет:

"Не мог я согласиться, что это липа, вредная выдумка, позорная к тому же. Гибель человека используется для показухи. Это сильней любой заразы разлагает души молодых воинов.

- Вы против, чтобы в полку были Герои ?

- Меня тревожит ложь".

Одна из последних его работ, сборник повестей "Короткая ночь долгой войны" вышел в "Воениздате" в 1988 году.

Весьма внушительный перечень. Человек трудился не покладая рук. Тема прошедшей войны и справедливости была не последней в них. Он пишет о мытарствах лётчиков, сбитых над территорией противника. О неласковом их приёме, когда они возвращались через линию фронта к своим, о нелёгкой жизни бывших военнопленных, о произволе чиновников.

"Люди смертные муки перетерпели... Сняли допрос, взяли подписку о невыезде и выпустили. Пообещали вызвать ещё не раз. А не явитесь своевременно, засадим по-настоящему...

А разве моя вина, что я попал в тот "счастливый" период, когда мы, 20-летние пареньки, становились седыми. Единственный выход - формально реабилитировать себя. Разыскать людей, которые знали меня в те времена. В плену, в концлагере я ничем героическим не отличался. Просто бежал, когда выпал удачный случай. Моё имя мало кому знакомо. Да и те немногие, кто знает, как вёл я себя там, вряд ли в состоянии помочь мне. Где они, я не знаю".

"Это будет висеть на мне, - размышляет один из героев его книги, - видимо, вечно. Любой негодяй, которому я стану поперёк дороги, будет меня жалить, травить, упрекать".

В канун 25-летия Победы, несмотря на столь суровую статью Уголовного кодекса, Иван Чернец был восстановлен в звании Героя Советского Союза.

Жизнь этого человека можно чётко разделить на 2 половины - до суда и после. По существу, это 2 разных жизни. До суда И. А. Чернец - бесстрашный лётчик, воздушный ас и Герой Советского Союза. Его фамилия высечена на стеле Героев в Одессе и на обелиске Героев в Керчи. А вот после осуждения и нескольких лет, проведённых в Норильских лагерях, Чернец пришёл в большую литературу уже под другой фамилией, взяв себе литературный псевдоним - Иван Арсентьев. Он стал известным писателем, лауреатом премии им. А. А. Фадеева.

Его первая книга "Суровый воздух" сразу же принесла Арсентьеву известность. Основана она была на документальном материале и посвящена, как и большинство других его произведений, своим фронтовым товарищам, боевым лётчикам, о непростых судьбах которых, их стойкости и мужестве в борьбе с врагом, Чернец рассказал с большой теплотой и несомненным талантом. Последние, в свою очередь, тоже упоминают имя Чернеца в мемуарах. Например, в документальной повести Героя Советского Союза Василия Емельяненко "В военном воздухе суровом", посвящённой боевым делам 7-го Гвардейского штурмового авиационного полка, можно встретить упоминание об Иване Чернеце, который, по словам Емельяненко, вернулся из госпиталя "воскресшим из мертвых".

В другой книге, написанной известным лётчиком и мастером парашютного дела Константином Кайтановым "Под куполом парашюта" есть такие строки:

"Одним из укладчиков парашютов работал 17-летний Иван Чернец, воспитанник местного аэроклуба. К нам он пришёл весной 1942 года. По всему видно было, что немало хлебнул беды, пока добрался до аэродрома.

- Возьмите меня, товарищ Майор, к себе, - попросил он. - Ведь я тоже к авиации отношение имею. В аэроклубе здесь учился. Парашютное дело знаю. Уже 4 раза прыгал. Возьмите, не подведу !

Забегая вперед, скажу, что Чернец через несколько месяцев стал лётчиком - штурмовиком. Хорошо воевал на Кубани и, действительно, был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Прошёл всю войну. Несколько раз был ранен, но снова становился в строй. Командовал эскадрильей. В 1948 году по болезни был демобилизован. Заочно окончил литературный институт имени М. Горького. Издал несколько книг, стал членом Союза советских писателей. Вот ведь как складываются судьбы людей !"

Судьба Ивана Чернеца действительно сложилась необычно. Родился он в 1920 году в селе Троицкое, что в Одесской области. Окончил Одесское мореходное училище, успел поработать механиком на Николаевском судостроительном заводе. Но моряком так и не стал. Любовь к небу и самолётам оказалась сильнее. В 1941 году Чернец окончил Черниговское военное авиационное училище и ушёл на войну лётчиком - штурмовиком. К концу 1944 года, на время представления к званию Героя Советского Союза, он был уже командиром звена 7-го Гвардейского штурмового авиаполка, совершил 105 боевых вылетов на штурмовку вражеских объектов, сбил в воздушных боях 2 вражеских самолёта. 23 Февраля 1945 года состоялся указ о награждении 25-летнего воздушного аса "Золотой Звездой". А через 2 недели он преступил закон.

Суждений и версий о том, где и какое преступление совершил Чернец, высказано немало. По одной из них, приписываемой А. И. Зусиной, ответственному секретарю редколлегии альманаха "Волга", в который бывший лётчик принёс свои первые рукописи, его экипаж, прилетев в начале 1945 года с фронта за новыми машинами, по дурости затеял стрельбу, в ходе которой была ранена девочка, и трибунал приговорил Чернеца за это к 8 годам лагерей. По другой версии, в Мае того же года в небольшом польском городке, в котором лётчики праздновали победу, один из пьяных солдат пытался изнасиловать молодую паненку, а Чернец помешал этому и для острастки выстрелил из пистолета в убегавшего, с места преступления насильника. Хотел его попугать, а получилось - убил наповал. Именно за это он, Чернец, якобы и попал под трибунал, который лишил его всех наград и лишь к 20-летию победы, по ходатайству той самой полячки, за честь которой вступился лётчик - штурмовик, постановлением Верховного Совета СССР И. А. Чернецу была возвращена "Звезда Героя".

На самом деле такого рода слухи и домыслы ничего общего с действительностью не имеют. Она намного горше и трагичней.

У автора были большие сомнения на счет того, стоит ли обнародовать правду. С одной стороны, довлели ничем не обоснованные нападки и сквозившее в публикациях пренебрежение к работе трибунала, рассматривавшего это дело. А с другой, не было уверенности в том, что в этом случае надо ворошить прошлое и бросать тень на известное в литературных кругах имя. В итоге верх взял чисто профессиональный подход. Это дело хоть и рассматривалось в закрытом судебном заседании, но приговор провозглашался открыто и никаких грифов секретности не содержал. Рамками судебного акта мы и ограничимся при описании преступного деяния, убрав из текста по понятным причинам лишь полные имя и фамилию потерпевшей:

"Подсудимый Чернец, возвращаясь в ночь с 9 на 10 Марта 1945 года в нетрезвом состоянии с вечеринки, постучался в дом Ц., находившийся в с. Каменка - Белинская Пензенской области, требуя показать ему дорогу в расположение полка. На его стук в полураздетом виде вышла несовершеннолетняя дочь хозяйки дома Ц. Как только она открыла дверь, Чернец схватил её за руку, силой повёл на улицу к телеграфному столбу и, несмотря на сопротивление и крики о помощи, тут же её изнасиловал - путём физического насилия совершил половой акт, при этом нарушил Ц. девственность и причинил другие телесные повреждения в области половых органов, а также поцарапал ей лицо. К моменту изнасилования Ц. было от роду 14 лет и 5 месяцев..."

Виновника этого злодеяния могли и не найти. Но мать несовершеннолетней девочки позже обнаружила на месте преступления укрепленные на одной планке ордена преступника, которые он утерял при подавлении сопротивления девочки.

Когда Чернеца арестовали, он заявил, что ничего не помнит в силу опьянения. Но собранные по делу доказательства, в том числе заключение судебно - медицинского эксперта, неумолимо свидетельствовали, что именно он в ту злополучную ночь надругался над несовершеннолетней и причинил ей повреждения. По заключению эксперта - психиатра Чернец был вменяем в отношении инкриминируемого ему деяния. Да и сам он в ходе следствия дал военному прокурору подробные объяснения, согласившись с тем, что "по обстоятельствам дела это преступление видимо совершил я и этого я не отрицаю, но я ничего не могу пояснить по поводу того, как это произошло..."

Выпил Чернец в тот вечер немало - около одного литра водки. А потом в ходе застолья сильно опьяневший герой начал плакать, вспоминая друзей и своего брата, погибших на фронте. Когда же одна из женщин упрекнула его в том, что Герою Советского Союза негоже лить слёзы, он неожиданно вспыхнул, стал говорить этой женщине дерзости, а затем, несмотря на уговоры друзей, "с угрозой кого-то перестрелять и поджечь дом ушёл с вечеринки". Он долго блуждал по незнакомому посёлку, пока не набрел на дом Ц.

Оценив доказательства в их совокупности, военный трибунал Приволжского военного округа под председательством Подполковника юстиции Курышева 28 Мая 1945 года приговорил И. А. Чернеца по ст. 153 ч. 2 УК РСФСР к 5 годам лишения свободы в исправительно - трудовом лагере, с лишением воинского звания и последующим внесением представления в Президиум Верховного Совета СССР о лишении звания Героя Советского Союза.

Адвокат 1-й юридической консультации города Куйбышева В. Ф. Пактовский, не соглашаясь с приговором, в своей кассационной жалобе в военную коллегию Верховного суда СССР просил суд о смягчении приговора Чернецу и определении ему условного наказания. Свою просьбу он мотивировал тем, что суд не учёл в достаточной степени следующие обстоятельства:

"...Чернец в одном из боевых вылетов получил повреждение черепа и сотрясение мозга, имел ожоги 3-й и 4-й степени, то есть обугливание не только тела, но и костей, и, испытывая нечеловеческие страдания от ожогов, жил некоторое время на морфии, вводимом в его организм болыпими дозами, а после морфия был переведён на алкоголь в неограниченном количестве..."

Однако военная коллегия не согласилась с доводами адвоката и оставила приговор в силе. Через некоторое время жалобу на имя председателя Верховного суда СССР И. Т. Голякова написал другой адвокат, теперь уже московский, но и ему не удалось поставить под сомнение законность и обоснованность принятого военным трибуналом решения.